– М-м… – она повернула установленный в купели с ртутью интерферометр. Линии погасли, затем свет снова прошел через телескоп. Линии не изменились. Они оставались такими же и при повороте на триста шестьдесят градусов, и при повороте луча в противоположном направлении. Она надеялась получить едва заметные интерференционные полосы, и фотографии нужны были для более пристального изучения и аккуратности измерений, однако линии и так можно было хорошо рассмотреть невооруженным глазом. У Грэйс противно заныло под ложечкой.
– Я сделала что-то не так, – наконец произнесла она.
– Хватит на сегодня, – Мацумото снял лампу с крестовины, – у меня кружится голова от ртути. Могу ли я предположить, что, вероятно, эфира просто не существует в природе?
– Он существует, известно, что он есть. Согласно всем современным математическим моделям вселенной, он должен существовать.
– Хватит на сегодня, – повторил Мацумото и потащил ее за руку прочь из лаборатории. Когда они поднялись наверх, он погладил ее по плечу.
– Нет, нет, я должна попробовать еще раз, я просто что-то неправильно соединила или…
– Тебе нужно немного пройтись, а потом посмотришь на все свежим взглядом. Всего десять минут. Пошли.
После сумеречного подвального освещения солнечный свет казался слишком ярким. Пробивавшиеся сквозь открытую дверь лучи были идеально прямыми.
Свет имеет вид прямых линий, будучи при этом волнами. Уже не впервые этот парадокс приводил ее в замешательство: почему именно волны? Это был старый вопрос, на который не находилось ответа.
– Я не хочу долго гулять, – сказала она. – Послезавтра я уже не смогу пользоваться лабораторией.
– Почему?
– Триместр заканчивается. Я возвращаюсь домой.
– Я полагал, что эта твоя ужасная тетка оставила тебе дом в Кенсингтоне. Ты можешь устроиться там.
– Дом был завещан как часть приданого.
– Ну так выйди замуж за какого-нибудь несчастного ублюдка, а потом дашь ему пинка под зад. Мне казалось, что недавно приняли закон, по которому твое принадлежит только тебе, даже если муж умер или куда-то делся. Помнится, Берта со своей командой долго ликовала по этому поводу.
– Да-а, но дом мне не принадлежит. Тетка завещала его не мне, а моему отцу для меня. А он думает, что все родственники моей матери, включая меня, такие же, как она, поэтому он не доверит мне распоряжаться даже стружкой от карандаша. Когда я выйду замуж, дом, по старой доброй традиции, будет принадлежать моему мужу. Что означает, что мне надо найти мужа, который не будет возражать против экспериментов с эфиром в подвале. А это, как я полагаю, маловероятно. Если только ты согласишься. В таком случае ты получишь дом в Кенсингтоне.