Это не походило на дневник. Тут был текст, но большая его часть была разбита на пункты, кроме того, здесь содержалось много других вещей: вырезки из газет, снабженные примечаниями карты, хорошо зарисованные пером часовые механизмы и люди. Вглядевшись внимательнее, он стал различать даты, хотя они и были записаны в японской манере, то есть время отсчитывалось от вступления на престол нового императора. Он постарался вспомнить объяснения Фэншоу. В шестьдесят седьмом в Японии была гражданская война, а в шестьдесят восьмом к власти пришел император. Сейчас на дворе восемьдесят четвертый, следовательно, по японскому календарю – шестнадцатый год. Даты записей были очень приблизительно объединены в группы. Сначала шли даты, предшествовавшие правлению Муцухито, хотя Таниэль был не в состоянии прочесть имя предыдущего правителя, и они были довольно беспорядочны, перепрыгивали через месяцы и даже годы в обоих направлениях. Потом замелькали более близкие по времени даты. Пару раз всплыли записи, сделанные в текущем году. Ближе к концу тетради Таниэль увидел записи, относящиеся ко второй половине этого года, к следующему году и к году за ним. Он нахмурился и перепроверил свои вычисления, но ошибки не было. Таниэль перелистал страницы назад. В середине, сразу за записью, датированной двенадцатым апреля 1871-го, стояла сегодняшняя дата – четырнадцатое июня 1884 года. Чернила выцвели от времени и ничем не отличались от предшествующего отрывка. Первым словом в строчке было его собственное имя.
Таниэль растерянно огляделся по сторонам. Надеясь, что в случае чего услышит шаги поднимающегося по лестнице Мори, и заложив пальцем нужную страницу, Таниэль перешел вместе с книгой к себе в спальню, где на кровати лежал раскрытый словарь, полученный им от Фэншоу. Каждый день он выучивал по сорок новых слов. Это было не так трудно, как казалось вначале. Умение видеть звуки способствовало быстрому запоминанию, и он находил разумной пиктографическую систему письма: слово, обозначающее гору, было похоже на гору, а слово «лес» представляло собой три растущих вместе дерева. С понятиями вроде «красивый» было сложнее – слово представляло собой комбинацию из иероглифов «свинья» и «овца», но в таких случаях, как советовал Мори, следовало обращать внимание на контекст. Возможно, в незапамятные времена у монахов в отдаленных районах Древнего Китая было нестандартное представление об овцах, а также, наверное, они могли бы объяснить, почему для обозначения зла использовались три женские фигуры и отчего каждое второе слово включало изображение храма или святилища. Во всяком случае, Таниэль уже умел немного читать, к тому же он собирался перевести лишь крошечный кусочек текста. Грамматика была, несомненно, выше его возможностей, однако иероглифическая система способствовала, пусть и частичному, синтаксическому анализу прочитанного.