— Люди готовятся к большой войне, к подвигу, к самопожертвованию. Люди испытывают такое воодушевление, какого они никогда испытывать не могли. Они уже выстрадали все высокие чувства, которые сейчас отражаются на их лицах. Они прошли через страдания и сейчас готовятся к новым страданиям, уже зная зачем это нужно. Но если ты внимательно присмотришься к лицам наших людей, то увидишь на них и злобу, и ненависть, и жажду мести, и высокомерие, и ещё множество не самых лучших чувств. Они сейчас не преобладают, поэтому ты можешь позволить себе роскошь не обращать на них внимания, но они есть, и об этом не надо забывать, иначе разочарование будет очень горьким. Мы сейчас уже в реальном мире, дорогая, а здесь не бывает добродетелей в чистом виде. Мы сражаемся за правду, но, как ни странно, многие на этой войне не только погибнут, но и погубят свои души. Тягостно будет видеть, как порок правит борцами за правду, как греховная стихия захлёстывает слуг Христовых. Но это будет.
— Но ведь наши всё-таки хорошие люди по сравнению с мусульманами?
— Уверена? Ты даже не представляешь, сколько хороших людей среди мусульман, сколько у них таких людей, которые куда получше наших. Ты думаешь, на этой войне хорошие люди сражаются с плохими? Нет… И хорошие, и плохие есть с обеих сторон. Не говоря уже о том, что людей вообще лучше не делить на хороших и плохих.
— Значит, нельзя сказать, что мы — армия добра, которая сражается против армии зла?
— Можно и так сказать, только не надо забывать, что среди воинов добра много зла, а среди воинов зла — много добра. Такова правда, и в душе того, кто не принимает этой правды, в какой-то момент может обрушиться мир.
— Но ведь христианство лучше ислама?
— Конечно, лучше. Но ислам — не зло в чистом виде, в исламе есть много хорошего. Загляни в душу иного христианина, и ты увидишь, что его представления о христианстве настолько искажены, что его и христианином затруднительно считать. Он думает, что он — слуга Божий, но в его душе совсем нет Бога. А потом загляни в душу иного мусульманина, и ты увидишь в ней такой искренний, такой неудержимый порыв к Богу, что не усомнишься — это действительно слуга Божий. Не каждый христианин готов использовать преимущества нашей совершенной религии, и не каждого мусульманина губит несовершенство его веры.
Иоланда долго молчала, внимательно рассматривая маленькие аккуратные домики, как будто стараясь запомнить каждую деталь местной бесхитростной архитектуры, потом подняла глаза к вечереющему небу, словно хотела увидеть там ответы на все вопросы, но, не увидев, заговорила: