— Сестра Надежда всегда поспевает к главному, — улыбается тихой улыбкой маленький из Болшева.
— Слава Космосу! — Маша прикладывает ладонь к груди и кланяется.
Все улыбнулись.
Ледяные глаза Неделина чуть подтаяли.
— Итак, продолжим. Главное: Зоран и Горан.
Гостиная зашевелилась неуютно. Вопроса ждали.
— Вчера отлита новая партия кастетов. Итого их теперь…
Ном погладил растянутую на коленях умную бересту.
— Шесть тысяч двести тридцать пять.
— Шесть тысяч двести тридцать пять, — повторил Неделин вслед за берестяным голосом. — Что это значит, товарищи? Шесть тысяч двести тридцать пять одержимых, одурманенных эсеровской пропагандой, выйдут на улицы и одним махом разрушат всю нашу кропотливую работу.
В гостиной пауза повисла.
— Товарищ Михаил, ты не допускаешь, что среди этих шести тысяч будут честные рабочие? — наклоняется вперед Холмский, весь сжатый, пружинистый.
— Большинство из них — честные рабочие, — бесстрастно Неделин парировал и тут же в атаку перешел, привставая: — Именно честность и поможет им дискредитировать великую идею. Именно честность и подведет их под пули, а нас всех — под арест. Именно честности благодаря поверили они авантюристам Зорану и Горану! Именно честность отлучила их от нас! От меня, от вас, от решения съезда, от воззвания Двадцати Пяти!
— Честность ли?! — загремел Вазир.
— Вот именно, товарищ Вазир! Честность ли? — повышает голос Неделин. — А может, здесь требуется другое определение?
— Доверчивость! — Ната сжала Машину руку.
— Нетерпимость! — вскинула Ротманская тонкие брови.
— Готовность к революции, — выговорил сложные слова Колун.
— Неуправляемость. — Зоя Ли вытряхнула окурок из длинного мундштука.
— Вот это ближе! — поднял палец Неделин, глядя на красивую Зою. — Неуправляемость. Скажите мне, товарищи, а кто должен управлять рабочими массами?
— Мы! — почти выкрикнула Маша.
— Налицо неумение использовать доверчивость рабочих масс! — Ротманская изгибается в кресле, словно укушенная скорпионом змея.
— Это — грех! Величайший грех! — загремел Вазир.
— Не грех, а провокация! — выкрикнул темнолицый, светловолосый Абдулла.
— Нет, грех! Грех! — вскинул Вазир массивные длани. — Мы, якши-насос, впали в грех сами, но не сумели ввести в него рабочих! Наша доверчивость плюс их доверчивость должны были помножиться на Идею и слиться аки два источника! И забурлить крутоярым солидолом! И выплеснуться! И охватить! Величайшим охватом, якши-насос!
— Банально пугать нас арестом, товарищ Неделин, — усмехается Рита Горская.
— Слава Космосу, мы не бомбисты, — раскрыла веер Зоя Ли.