— Содержанкой?
Чувствую, как смешок торкается в ее животике.
— Возлюбленной.
— Вы желаете тайного свидания?
— Да.
— В нумерах?
— Да.
— Сколько это будет стоить?
— Десять рублей.
— Большие деньги, — рассудительно, но с какой-то недетской грустью произносит она в мою щеку. — А можно мне… на землю?
Я опускаю ее. Она поправляет свой беретик. Ее лицо сейчас как раз возле моего солнечного сплетения, где происходят спорадические атомные взрывы желания.
— Пойдем? — она берет меня за руку, словно я ее однокашница.
Мы идем вдоль стены, распихивая ногами мусор. Она раскачивает мою руку. В Замоскоречье по-прежнему грязно и неприбрано. Но мне нет дела до мусора, до Замоскворечья, до Москвы, до Америки, до китайцев на Марсе. Я любуюсь сосредоточенным личиком моей вожделенной. Она думает и решает.
— Знаете что, — медленно произносит она и останавливается. — Я согласна.
Я сгребаю ее в охапку, начинаю целовать теплое бледное личико.
— Подождите, ну… — упирается она мне в грудь. — Я смогу токмо на следующей неделе.
— Бессердечная! — опускаюсь я перед ней на колено. — Я не доживу до следующей недели! Умоляю — завтра, в «Славянском базаре», в любое время.
— Хуманиора, — вздыхает она. — К послезавтраму надобно написать и сдать. Иначе — сделают мне плохо. С первой четверти я в черном списке. Надобно исправляться.
— Я умоляю вас, умоляю! — целую я ее старенькие перчатки.
— Поверьте, я бы плюнула на хуманиору, но мамаша так страдает, когда меня наказывают. Она зело сердобольна. А кроме мамаши у меня никого нет. Папаша на войне остался. И братец старший. Чертова хуманиора…
— Когда же я смогу насладиться вами? — сжимаю я ее ручки.
Серо-зеленые глаза задумчиво косятся на стену.
— Пожалуй… в субботу.
— В пятницу, ангел мой, в пятницу!
— Нет, в субботу, — серьезно ставит она точку.
Внутренне она гораздо старше своих детских лет. Раннее взросление у этих детей войны. Отец ее погиб под Пермью. В этом возрасте мы были другими…
— Хорошо, в субботу. В шесть вас устроит?
— Угу… — гукает она совсем по-мальчишьи.
— Там превосходный ресторан, у них фантастические десерты, лимонады, торты, невозможные шоколадные башни…
— Я люблю писташковое мороженое, какао со сливками и белый шоколад. — Она поправляет мое выбившееся кашне. — Встаньте, тут грязно, а вы в хорошем.
Приподнимаясь с колена, вдруг замечаю возле себя в мусоре пустой, почерневший теллуровый гвоздь. Поднимаю, показываю ей:
— Хорошо живут у вас в Замоскворечье!
— Ух ты! — восклицает она, забирает у меня гвоздь и вертит перед глазами.
Я держу ее за плечи.
— Стало быть, в субботу в шесть?