Она промолчала в ответ.
— Вы сможете проконтролировать этот вопрос?
— Конечно, — ответила она. — Я немедленно займусь этим.
В этот момент мне казалось, что она раздобудет все имеющиеся в наличии медицинские карты Деборы еще до рассвета, даже если ей придется поднять на ноги половину врачей города Ричмонда.
На следующий день, срывая полиэтиленовую обертку с макета анатомического строения тела человека, стоявшего в ОСМО, я услышала доносившийся из зала голос Марино.
— Я здесь, — громко напомнила я о себе.
Заглянув в комнату, он окинул ничего не выражающим взглядом макет скелета, кости которого были скреплены проволокой, а крючок на макушке черепа прикреплен к планке в форме буквы эль.
Скелет был выше меня, и ноги его свисали над деревянной подставкой с колесами.
Собирая со стола деловые бумаги, я спросила:
— Не хочешь ли помочь мне откатить его?
— Собираешься взять доходягу на прогулку?
— Его надо спустить вниз, а зовут его Хареш, — ответила я.
Кости и небольшие суставы скелета потихоньку постукивали, когда Марино провожал меня к лифту в сопровождении оскалившегося компаньона, привлекая внимание и вызывая усмешки некоторых моих сослуживцев. Хареша беспокоили нечасто, извлекая его из угла лишь в тех случаях, когда цели его похитителя были продиктованы не слишком серьезными намерениями. Помню, как в июне прошлого года, войдя утром, в день своего рождения, в офис, я застала Хареша сидящим на моем стуле, в очках и лабораторном халате, с зажатой между зубами сигаретой. Как мне потом рассказывали, один наш рассеянный врач с верхнего этажа прошел мимо, поздоровавшись со скелетом, и не заметил ничего подозрительного.
— Только не утверждай, что он разговаривает с тобой, когда ты работаешь здесь, внизу, — пошутил Марино, закрывая двери лифта.
— Он разговаривает на каком-то своем языке, — заметила я. — Я, например, считаю, что гораздо полезнее иметь под рукой этот макет, чем какие-нибудь схемы.
— А почему у него такое имя?
— Очевидно, много лет назад, когда его только приобрели, здесь работал патологоанатом, имя которого было Хареш. Этот скелет индийца, мужчины приблизительно сорока лет или чуть старше.
— Это те самые индийцы, которые, подобно жителям района Бигхорн, рисуют себе пятна на лбу?
— Так поступают все живущие в районе реки Ганг, — ответила я, когда наш лифт остановился на первом этаже. — Индусы разбрасывают пепел умерших по всей реке, веря в то, что они смогут таким образом сразу попасть на небеса.
— Даю голову на отсечение, этот скелет уже не попадет туда.
Хареш снова загремел своими костями и суставами, как только Марино вкатил его в анфиладу предназначенных для вскрытия комнат.