– Эге, да ты вырубаешься уже. Ложись, давай.
Ким показал свободную койку, Кат отказался от еды, но с удовольствием попил чай, лег и провалился в блаженный сон. Там, где ничего не болело, а он лежал на огневом рубеже с автоматом в руках и методично, одиночными рвал поясной силуэт мишени. Вместо картонного пятна у силуэта было лицо Зинченко, оно гримасничало и что-то рассказывало о необходимости крепить ряды и исполнять приказы. А Кат пулю за пулей всаживал в ледяные глаза. Попадал, но ничего не менялось. Капитан смотрел на него рваными дырами зрачков и вещал дальше…
А впереди были два года напряженной работы – от носильщика товара и прислуги за все до полноценного сталкера, уважаемого коллегами. Но все это было впереди.
– Хватит спотыкаться! – рявкнул конвоир.
Кат посмотрел на него, но ничего не ответил. Послали кого не жалко в сопровождение, теперь только терпеть. Дешевле выйдет. Если бы решал он, прошли бы левее, по дворам. Там быстрее бы вышло, и, несмотря на забитый ржавыми машинами проспект и жутковатый Кольцовский сквер, который дешевле обойти по периметру, дорога лучше. Но он последние три дня не решал даже, когда идти в туалет, не говоря уж об остальном.
Конвоир дернул рукой, на которой был застегнут парный наручник. Кат едва не упал – второе кольцо сжимало его запястье. Так и шли, словно сросшиеся металлом сиамские близнецы. Еще трое патрульных нервно оглядывались и громко перекликались между собой. Им было страшно. Ощутимо страшно, настолько, что от них пахло ужасом перед мертвым городом. Но приказ есть приказ, пошли. Еще и обратно пойдут, лишь бы не обгадились по дороге.
А чего здесь боятся? Мортов пока не слышно, иди себе да иди. Под ноги только смотри – асфальт потрескался, ямы, мусор, иной раз и кости чьи-то попадаются. Ржавые машины, от многих отвалились куски кузова. Дома невысокие, проспект вообще весь такой, старомодный. И зелень вокруг, много зелени, как по парку идешь. Откуда люди ушли, туда природа возвращается. Птицы какие-то щебечут, красота же! Если бы не морты, которые где-то рядом все же бродят.
– Семенов, сколько еще? Жрать пора.
– Минут двадцать. – Шедший первым сержант высматривал что-то впереди. Он считался знатоком поверхности, третий раз шел от Базы к бывшей областной администрации. – К обеду будем, не ссы.
Кату внезапно стало смешно. Он по поверхности между форпостами ходил раз двести, да и в катакомбы залазил, были поводы. А уж подвалов и прочих подземных складов, стоянок и гаражей в его жизни случилось немало. Эти же вояки боятся неведомо чего и страшно гордятся при этом – как же, из Базы вышли. Идут по мертвой земле предков.