Сюзетта поднесла ко рту дрожавшие пальцы. Рассказать об этом было ошибкой. Им с Алексом больше не удастся притворяться. Агрессивные дети вырастают только для того, чтобы стать серийными убийцами.
Несколько минут спустя ее на каталке отвезли в приемный покой, где как ни в чем не бывало сидел Алекс с Ханной на коленях. Им распечатали рекомендации по дальнейшему уходу, выписали Сюзетте направление к врачу. Алекс взял бумаги и сунул их в карман.
Ханна схватила каталку за ручки и покатила перед собой.
– Эй, не так быстро, тебе нельзя нагружать руку, – велел ей Алекс. – У тебя хоть и не перелом, но все же растяжение, поэтому оставь ее в покое.
– Просто кати правой рукой, а папа пусть встанет с другой стороны, – сказала Сюзетта.
Женщине было приятно, что дочь старалась помочь. Порой она умела быть милой.
Они отвезли ее на парковку.
– Врачи подумали, что я с вами плохо обращаюсь, – прошептал ей Алекс.
– Знаю. Меня об этом тоже спрашивали.
– И что ты ответила?
– Правду.
* * *
Когда они вернулись из травмпункта, Ханна поплелась в свою комнату. Ни Алекс, ни Сюзетта даже не подумали пойти за ней или проследить за тем, чтобы девочка почистила зубы. Алекс принес костыли Сюзетты и остатки ужина. Блюда стояли на кухонной стойке и заветрились. Супруги рухнули на диван и прижались друг к другу словно беженцы.
На рассвете наверху звякнули колокольчики. Ханна проснулась.
– Иди прими душ, – сказала Сюзетта Алексу, потягиваясь, чтобы размять затекшие за ночь конечности.
Он нерешительно замер.
– Нам нельзя расклеиваться.
Пока Алекс был в душе, Ханна тихонько спустилась вниз, окинула взглядом наваленные на кухне блюда и наморщила носик: все провоняло рыбой и луком. Сюзетте не очень понравился выбранный дочерью наряд – летнее платье было ей чуть велико, а желтые гольфы в тон казались неуместными, – однако девочка хотя бы выглядела опрятно. На руке у нее по-прежнему красовалась повязка, но мать испытала облегчение, увидев, что она больше не прижимает кисть к себе и не старается беречь.
– Проголодалась?
Ханна пожала плечами.
– Если хочешь, принеси расческу, и я причешу тебе волосы.
Дочь повернулась и опять поплелась на второй этаж.
Сюзетта тихо застонала, села и разгладила юбку. Позже, перед уходом, надо будет надеть лифчик и длинные свободные брюки, которые скроют повязку и бледные отметины на ногах. Но вот лицо не спрячешь. Туфли надевать не стоит, придется обойтись тапочками. В последние несколько дней она привыкла носить одежду, которую можно было принять за домашнюю, удобную и оттого приятную.
Пописав, Сюзетта поковыляла обратно к Ханне, которая вернулась, держа в руках расческу и две красные ленты для волос. Лужицы, которые Алекс оставил накануне, когда смазывал ее ожоги, высохли. Брошенные кухонные полотенца возвышались на полу как могильный курган.