На тот случай, если бы нам не удалось устроиться в Остраве, мы продумали и другой вариант: я отправлюсь в Прагу и постараюсь создать там базу для нашей деятельности. Эда будет работать со мной, Карел отправится в Пардубицкий район, а Тонда позаботится о технике. Ну а что делать дальше — будет видно. Последний вариант не обошелся без дискуссии. Так, Карел хотел прежде всего попасть в Кладненский район, откуда был родом и где прекрасно знал людей. Он приводил много доводов за то, что именно там можно создать превосходные условия для работы. Но то обстоятельство, что не только он знал Кладно, но и многие кладненские жители знали его, представляло крайнюю опасность. Карела быстро могли бы опознать враждебные элементы, и он оказался бы в руках гестапо. Поэтому мы рекомендовали ему направиться в Пардубицкий район. В конце концов он на месте увидит, где складывается для нас наиболее благоприятная обстановка. На случай, если судьба нас разбросает по разным местам, мы договорились на протяжении трех месяцев встречаться в Праге: каждый вторник у Андела в Смихове и каждую пятницу у Манеса между десятью и половиной одиннадцатого.
Утром пунктуально — минута в минуту — пришел Кажик. Он дал мне и Ванде последние указания, и мы отправились в путь.
Ванда шла впереди, Кажик — рядом со мной.
— Из Сосновиц в Катовицы поедем трамваем, а оттуда до Богумина поездом. Будь все время возле меня, Ванде я передам тебя только на вокзале. Не вздумай с нею разговаривать. Ты вообще молчи как могила. Кругом — немцы. Достаточно слова… Ванда получила соответствующие инструкции. На нее можно положиться, она обладает большим опытом и сумеет принять решение в любой обстановке. Делай все, как она. Не спускай с нее глаз. А главное — внимание на гестаповцев. Их больше, чем граждан.
Я взглянул на Ванду. Она спокойно шла впереди, будто не имела к нам никакого отношения. Подошли к трамвайной остановке. Через минуту подъехал трамвай, такой же красный, как у нас в Праге, и грохотал он точно так же. Войдя в вагон, мы с Кажиком остались на площадке, Ванда села в салоне. Казалось, она не обращает на нас никакого внимания, но я чувствовал, что ей известно каждое наше движение.
Наконец, приехали на вокзал. Кажик довел меня до зала ожидания. Ванда на минуту исчезла и появилась с билетами в руках. Пока все шло хорошо. Мы обходились без слов. Переговаривались глазами. Кажик простился. Ванда сунула мне в руку билет.
Поезд был набит битком. Мы втиснулись в вагон, смешались с остальными пассажирами.
Поезд тронулся. Колеса вагона спокойно постукивали, но двери открылись, и вошли немецкие проводники.