— Здравы будьте, Государыня Татьяна Алексеевна.
Поднимаю очи. Возлежит Государыня наша в ночной сорочке шелку фиолетового, под нежно-лиловый цвет спальни подходящего. Волосы черные у ней слегка растрепаны, по плечам большим ниспадают. Одеяло пуховое откинуто. На постели — веер японский, китайские нефритовые шары для перекатывания в пальцах, золотое мобило, спящая левретка Катерина и книжка Дарьи Адашковой «Зловещие мопсы». Держит в пухлых белых руках своих Государыня наша табакерку золотую, брильянтовыми прыщами осыпанную.
Достает из табакерки щепоть табаку, запускает в ноздрю. Замирает. Смотрит на меня своими влажными черными очами. Чихает. Да так, что сиреневые подвески на люстре вздрагивают.
— Ох, смерть… — откидывает Государыня голову свою на четыре подушки.
Отирает ей приспешница нос платком батистовым, подносит рюмку коньяку. Без этого утро у Государыни нашей не начинается. А утро у нее — когда у нас вечер.
— Тань, ванну!
Приспешница выходит. Государыня коньячок лимоном закусывает, руку мне протягивает. Подхватываю руку ее тяжкую. Опираясь на меня, встает с ложа. Хлопает в ладони увесисто, идет к двери сиреневой. Открывается дверь. Вплывает туда Государыня наша. Дородна она телом, высока, статна. Телесами обширными, белыми не обделил ее Господь.
Стоя в опочивальне, провожаю взглядом широкую Государыню нашу.
— Чего встал, ступай сюда.
Иду покорно за ней в просторную беломраморную ванную. Тут уже две другие приспешницы суетятся, ванну готовят, открывают шампанское. Берет узкий бокал Государыня, садится на унитаз. Всегда так у нее — сперва немного коньяку, потом уже шампанского. Справляет нужду Государыня, отпивая из бокала. Встает:
— Ну, чего молчишь? Рассказывай.
А сама руки белые свои вверх подымает. Вмиг снимают приспешницы с нее сорочку ночную. Опускаю очи долу, успевая в очередной раз заметить, сколь пышно и белокоже тело Государыни нашей. Ой, нет такого другого… Спускается она по ступеням мраморным в ванну наполненную. Садится.
— Государыня, все исполнил. Прасковья сказала — сегодня ночью. Сделала все, как надо.
Молчит Государыня. Пьет шампанское. Вздыхает. Так, что пена в ванной колышется.
— Ночью? — переспрашивает. — Это… по-вашему?
— По-нашему, Государыня.
— По-моему, значит — в обед… Ладно.
Снова вздыхает. Допивает бокал. Подают ей новый.
— Чего просила ясновидящая?
— Сельди балтийской, семян папоротника и книг.
— Книг?
— Да. Для камина.
— А-а-а… — вспоминает она.
Входит без стука главная приспешница:
— Государыня, дети пришли.
— Уже? Зови сюда.
Приспешница удаляется и возвращается с десятилетними близнецами — Андрюшей и Агафьей. Близнецы вбегают, кидаются к матери. Воздымается Государыня из ванны, обнажаясь по пояс, грудь