Видно было, что последний наперсток валит его с ног.
—#Да. Кого не покусали.
Доктор достал портсигар, вынул папиросу и со вздохом утолившего голод человека стал закуривать.
—#Как же вы не боитесь туда ехать?#— колыхнула грудью мельничиха.
—#Работа у меня такая. Да и чего бояться — там войска.
—#Но они же, эти… шибко проворны,#— озабоченно покрутила она пустую стопку своею полной рукой.
—#Они! О-н-ни! Они так прово-о-рны!#— с обидой затряс головой мельник, держась за пупырушки соленого огурца.
—#Они же роют под землею.#— Она облизала губы.
—#Роют! Р-роют под землею!
—#И могут где хочешь вылезти.
—#И м-могут… м-могут! Рвань эта…
—#Могут, конечно,#— согласился доктор.#— Даже зимой они спокойно раздвигают мерзлую землю.
—#Господи, Твоя воля…#— перекрестилась мельничиха.#— У вас с собой есть оружие?
—#Конечно,#— дымил папиросой доктор.
Мельничиха ему понравилась. В ней было что-то материнское, доброе, заботливо-уютное, что навеяло на него детские воспоминания, когда мать была еще жива. Мельничиха не была красива, но женственность ее покоряла. С ней было приятно разговаривать.
«Повезло этому пьянице»,#— подумал доктор, глядя на полные руки мельничихи, на ее гладкие пухлые пальцы с маленькими ногтями, вертящие стопку.
Дверь отворилась, вошел Перхуша.
—#Здраствуйтя!#— скинув шапку, он поклонился, перекрестился на иконы и стал раздеваться.
—#А, Ив-ван Сусанин!#— рассмеялся мельник, держась за огурец.#— Ты чего в березу въехал, сорочья голова?
«А ведь и впрямь — сорочья голова…»#— согласился про себя доктор, глянув на Перхушу.
—#И хто тебе это па-зволил?! Му-дак!
—#Кончай ругаться, Сеня!#— мельничиха шлепнула увесистой ладонью по столу.
—#Ты в-раг г-государства, понял, нет? Ты н-навредил!#— мельник, шатаясь и огибая закуску, двинулся по столу навстречу Перхуше.#— Тебя за энто надо засадить!
Он оступился и сел на сало.
—#Сиди уж!#— усмехнулась мельничиха.#— Проходи, Козьма, садись.
Оглаживая свои рыжие, мокрые от пота волосы, Перхуша подошел к столу.
—#Всю рвань и срань надобно са-жать! Ты, муд-д-а-ёбина!#— пищал мельник, злобно уставившись на Перхушу.
—#А ну-ка…#— мельничиха, потеряв терпение, сгребла мужа руками и посадила на свою грудь, прижав к ней.#— Сиди!
Придерживая мужа, другой рукой налила Перхуше самогона в чайный стакан:
—#Выпей, согрейся.
—#Благодарствуйте, Таисья Марковна.#— Перхуша сел к столу, принял стакан своей клешней, наклонился к нему, оттопырил свой сорочий рот и стал медленно втягивать самогон, постепенно выпрямляясь.
Выпив, он выдохнул, сморщился, взял кусок хлеба, понюхал, положил на стол.