—#Скучно вам здесь зимой?#— спросил Платон Ильич.
—#Скучновато.
—#Летом-то небось весело?
—#У-у-у, летом…#— Она махнула рукой.#— Летом все кипит, только поворачивайсь.
—#Едут к вам молоть?
—#А как же!
—#А другие мельницы далеко отсюда?
—#Двенадцать верст, в Дергачах.
—#Работы хватает.
—#Работы хватает,#— повторила она.
Помолчали. Доктор пил чай, мельничиха мяла в пальцах концы платка.
—#Может, радио посмотрим?#— предложила она.
—#Почему бы и нет?#— улыбнулся доктор.
Он явно не хотел прощаться с этой женщиной и идти спать наверх. Мельничиха подошла к приемнику, сняла с него вязаное покрывальце, взяла черную коробочку управления, вернулась к столу, привернула фитиль в лампе, села на свое место и нажала красную кнопку на коробочке. В приемнике щелкнуло, и над ним повисла круглая голограмма с толстой цифрой «1» в правом углу. По первому каналу шли новости, говорили о реконструкции автомобильного завода в Жигулях, о новых одноместных самоходах на картофельном двигателе. Мельничиха переключила на второй канал. Там шла будничная церковная служба. Мельничиха перекрестилась, покосилась на доктора. Он сидел, равнодушно глядя на пожилого священника в ризе и молодых дьяков. Она переключила приемник на последний, третий, развлекательный канал. Здесь, как всегда, шел вечный концерт. Сперва спели дуэтом про золотую рощу две красавицы в светящихся кокошниках, потом широколицый весельчак, подмигивая и прищелкивая языком, рассказал о кознях своей неугомонной атомной тещи, заставив мельничиху пару раз рассмеяться, а доктора устало хмыкнуть. Затем начался долгий перепляс парней и девок на палубе плывущего по Енисею парохода «Ермак».
Доктор стал задремывать.
Мельничиха выключила приемник.
—#Вижу, устали вы,#— произнесла она, поправляя сползающий с плеч платок.
—#Я… совершенно не устал…#— забормотал доктор, стряхивая оцепенение.
—#Устали, устали,#— она приподнялась.#— Глаза у вас совсем слипаются. Да и мне спать пора.
Доктор встал. Несмотря на осовелость, ему совсем не хотелось расставаться с мельничихой.
—#Я выйду покурить,#— он снял пенсне, потер переносицу и поморгал оплывшими глазами.
—#Ступайте. А я там все устрою.
Мельничиха вышла, шурша юбкой.
«Она будет наверху…»#— подумал доктор, и сердце его забилось.
Он услышал два храпа — один несильный, Перхушин, с печки, и другой, из-за занавески, напоминающий стрекот кузнечика.
«Муж ее спит… пьянь болотная… нет, водяная… водяная! Запрудная!»
Рассмеявшись, доктор достал папиросу, поджег ее и пошел из горницы. Пройдя холодные темные сени, натыкаясь на что-то в темноте, с трудом нашел дверь на двор, оттянул задвижку, вышел.