Он вспомнил, что последний раз бил человека по лицу у себя в Репишной, когда вязали трех парней, наевшихся мухоморов. Одного ему пришлось дважды ударить.
«И вот опять угораздило…»#— с досадой подумал доктор и бросил недокуренную папиросу.
Подошел к Перхуше, присел. Положил ему руку на плечо:
—#Козьма, ты… не серчай.
—#А чего…#— усмехнулся Перхуша.
Доктор заметил, что из разбитой губы у того идет кровь. Он вытащил свой носовой платок, приложил к Перхушиному рту.
—#Да ладно, барин…#— Перхуша отвел его руку, сплюнул.
Доктор подхватил его под руку, стал приподнимать:
—#А ну, давай.
Перхуша приподнялся, встал, опираясь спиной на самокат. Приложил к губе рукавицу.
—#Не серчай,#— хлопнул его по плечу доктор.#— Устал я просто.
Перхуша усмехнулся.
—#Ехать надо,#— качнул его легкое тело доктор.
—#Ясное дело.
—#Ну, что мы тут стоять будем? Поехали.
—#Не пойдут они, барин. Оторопь сойти должна.
Доктор хотел было сказать что-то резкое, весомое, но передумал, в сердцах махнул рукой и отошел. Перхуша постоял, сплевывая и трогая губу рукавицей, потом накрыл лошадей, пристегнул рогожу.
—#Им часок постоять, очухаться. А там и покатим.
—#Делай, как знаешь.
Доктор сел на свое место, запахнулся полостью и съежился, выставив из-под малахая один нос с поблескивающим пенсне. Ему вдруг стало как-то зябко и неуютно, и не только от мороза. Оптимизм и бодрость, с которыми он выехал от витаминдеров, улетучились. Доктору стало холодно и противно.
«Блядство какое-то…#— думал он, засовывая руки в перчатках в глубокие карманы пихора и нащупывая в правом кармане холодный револьвер.#— Наша жизнь — сплошное блядство…»
—#Schweinerei!5 — произнес он немецкое слово.
Перхуша подошел, влез на свое место, сел рядом с доктором. В нем не чувствовалось ни горечи, ни обиды. Только верхняя губа припухла и птичий рот его стал еще смешнее.
Так они просидели минут десять. Луна попрежнему светила на очистившемся небе, ветер как-то стих. Вокруг стояла морозная тишина. Только лошадки осторожно перебирали копытцами в капоре.
—#Может, спирту выпить?#— спросил вдруг доктор вслух самого себя.
Перхуша только вздохнул в ответ.
—#По глоточку?#— повернулся доктор к нему.
Перхуша шмыгнул носом:
—#Мы не против, барин. Зябко, а как же…
—#Зябко,#— кивнул доктор, наклонился, открыл свой саквояж, покопался в нем, кряхтя, и вытащил пузатую бутылочку со спиртом.
Вытянул из нее резиновую пробку, вдохнул, поднял руку, глянув сквозь толстое стекло на луну:
—#За наше здоровье.
Сделал большой глоток, приложил левую руку к губам и медленно выдохнул в холодную перчатку, пропахшую дымом костра. Спирт огненно прокатился по пищеводу, заставив доктора вспомнить медный котел с кипящим маслом.