Они засиделись в столовой допоздна и, направляясь в свою комнату, Маша подумала, что при других обстоятельствах она бы считала, что ей крупно повезло со свекровью. Но — не судьба. И от этой мысли ей снова стало грустно.
Ночью Сантош, конечно же, не пришёл. Маша не то чтобы ждала его, но где-то в глубине души теплилась надежда, что он придёт и обязательно придумает что-то, как было всегда, со времени их встречи там, на краю пропасти. Оказывается, она привыкла, что рядом есть умный и сильный мужчина, который готов принимать решения и нести за них ответственность. К чьим словам и мнению она привыкла прислушиваться и на чьей широкой груди так удобно спрятать лицо, укрываясь от невзгод. И вдруг от отступил, оставил её один на один с этой дикой и невероятной страной с непонятной жизнью, загадочными традициями, жуткими обрядами и четырёхрукими женщинами, сотканными из дыма.
Её совесть напомнила, что Сантош не сам ушёл, а она его оттолкнула, но Маше легче не стало. Её ирбис, спаситель и любимый, оставил её, и в сердце поселилась пустота.
Сантош лежал на спине, не раздеваясь, закинув руки за голову и тупо глядя в потолок. Он чувствовал себя так, будто на него рухнула лавина и погребла его под тоннами колючего снега. Он был раздавлен, уничтожен, и жизнь потеряла всякий смысл. Будущее представлялось бесцветным и мрачным. Он никогда больше не будет целовать эти строгие серые глаза и тонкие руки не обовьют ласково его шею. Ему казалось, что он знает её всю жизнь, и почти физическая боль затопила его душу, когда пришла мысль, что отныне они стали чужими друг другу.
Ночью Маша всплакнула, жалея себя и свою несчастливую жизнь. Под утро задремала, но проснулась от громких голосов внизу, в холле. Она открыла глаза: в саду на все голоса заливались птицы, приветствуя начало нового дня, а в доме звучали чужие голоса. Она поплескала водой в лицо, натянула платье и, торопливо пригладив волосы ладонью, поспешила выйти из комнаты.
Она сразу увидела Марка Авдеевича, исхудавшего, покрытого коричневым загаром, с всклокоченной редкой седой бородёнкой, оживлённо жестикулирующего в подкрепление своих слов. Рядом застенчиво улыбалась Анг Ламу, тоже, как показалось Маше, ещё больше похудевшая и загоревшая, а за нею, иронически и покровительственно поглядывая на вошедшего в раж профессора, стоял Таши. Вот кто совершенно не изменился, по-прежнему был спокоен и уверен в себе.
Прибывших окружили радостно улыбающиеся хозяева. Сантош почувствовал появление Маши, оглянулся и мазнул по ней холодным неприязненным взглядом. Но ей было всё равно. Пусть теперь он её ненавидит и не желает знать. Она тоже постарается вытравить его из сердца, забыть эту страну, как страшный сон. Совсем скоро она будет дома, с родителями и Анюткой, и жизнь войдёт в привычную колею. Радостно вскрикнув, она бросилась на шею Анг Ламе, крепко её обняла: — наконец-то! Как долго вас не было! — Анг Ламу смешливо фыркнула, а Маша уже обнимала профессора, и тот, ответно обнимая её, исхитрился звучно чмокнуть в щёку: