Спектакль Сантошу надоел, да и Махендра как-то незаметно свернул с намеченного пути на божественную сущность оборотня. На его взгляд, получалось не слишком убедительно, но ошарашенный колдун поверил. Так что Сантош скоренько вернул себе человеческий облик, чем опять поверг зрителей в ужас. Завернувшись в то же цветастое покрывало, он бесцеремонно сказал Бахадуру: — ты видел всё своими глазами, а теперь отправляйся разговаривать с вашими предками, да смотри, не забывай о гневе моего, божественного. Ну и помалкивай о том, что видел.
Не решаясь повернуться спиной к человеку-зверю, колдун так и вышел в дверь, пятясь и беспрестанно кланяясь, а Сантош устало сел на одеяла и сказал: — ну? Спрашивай, я расскажу, что знаю.
* * *
В эту ночь умерли трое: двое детей и мужчина. Утром Сантош не пошёл на берег реки, где полыхали погребальные костры. Он спал, как убитый. Вечером колдун долго кричал на людей, которые собрались в ожидании его решения. Он обвинял их в нежелании помогать доброму человеку, который прошёл по горам долгий путь ради того, чтобы спасти жителей Нувакота от страшной болезни. Не дослушав его пространную речь, Сантош отошёл от окна. Слава всем богам, сожжение больных и его самого откладывалось.
К счастью, вечером же вернулись с гор женщины, и одна из них принесла ярсагумбу, всего несколько высушенных, мумифицированных гусениц, из которых торчал отросток гриба-паразита. Всё же он обрадовался добыче, хотя думал, что утратил эту способность — радоваться чему-то. В этот же вечер он напоил отваром из ярсагумбы всех больных и, ему казалось, болезнь немного отступила, но для троих было уже поздно.
Когда он проснулся, костры на берегу Бхери уже прогорели, но тошнотворный запах плыл в неподвижном воздухе. А днём прилетел вертолёт.
* * *
Джайя пребывал в растерянности. Вот он, Нувакот, как на ладони. Внизу суетятся и машут руками люди. Он поискал глазами сына. Он высокий, выше обычного непальского мужчины. Да, вот он, Сантош, стоит у дверей дома и смотрит на вертолёт. Но сесть машине некуда! Дома прилепились на таком крутом склоне, что удивительно, как они держатся и не падают в реку. Небольшие террасы сплошь засеяны зеленеющим ячменём и кукурузой. На узкой береговой полосе, покрытой громадными валунами, прогорают три погребальных костра. Они разложены прямо на вершинах валунов, над водой.
Один из пилотов встал и, нагнувшись к уху Джайи, прокричал: — нам некуда сесть! Машина перевернётся! Если только на поле… — Мужчина представил, во что превратится поле, на который сядет тяжёлый вертолёт, где будут топтаться люди и горой лежать выгруженные коробки с медикаментами. А ведь эту землю семья носила издалека, в мешках на спине, любовно выхаживала чахлые ростки и радовалась грядущему урожаю.