Раскрасневшиеся, с растрепанными волосами, в пропотевшей одежде, они словно только что встали с семейного ложа. А я чувствовала себя так, будто подсмотрела что-то запретное, не предназначенное для чужих глаз. И продолжала подсматривать.
— Юрас, познакомься — это Таша, ведунья, которая говорит с мертвыми, — заговорила женщина, — я попросила ее принести пряники, вкуснее которых никогда не ела. Она одна знает, как их готовить.
Про ведунью я не стала с ней спорить — ничего от привычного ведовства во мне не было. Вся моя сила была не в моих умениях и талантах, а в способности говорить с душами умерших людей да в том, что они дали мне защиту. Без этой защиты я была бы беспомощной и слабой, как раньше. Гордиться только собой у меня не было причины, как и называть себя ведуньей.
Потом она обратилась ко мне:
— Я не назвалась тогда… зови меня Дариной. А это Юрас — командир одного из отрядов стражи. Можно уже пробовать? Юрас, ты хочешь?
Она приняла из моих рук тяжелую миску и зачем-то всучила ее Юрасу. Тот, все еще улыбаясь после боя, мельком скользнул взглядом по моему лицу, задержался на нем… Похоже, Тарус сказал правду — он меня не помнил. В груди запекло обидой, онемели пальцы на руках… А он откинул тряпицу, взял пряник и вонзил в него зубы… как тогда, возле нашей пекарни. И я зачаровано смотрела, как проходит сейчас перед моими глазами малое мгновение из моего детства.
— Ум-м… а вкусно! И знакомо, — он вгляделся в меня, глаза широко распахнулись и он приветливо улыбнулся, а я замерла от непонятного страха…
Но услышала совсем не то, чего боялась:
— Рыженькая пекарка из Зеленой Балки? Да тебя и не узнать! Выросла как… и ведунья…?
Повернулся опять к Дарине и сказал… как он это сказал:
— А ты помнишь… как я привозил их тебе? Ты любила их тогда…
Взгляд, которым он смотрел на нее… мечтательно, с нежностью. И мне стало понятно, о ком говорил Тарус — кого Юрас любил и любит. Немыслимо! Мужняя жена… она не могла не знать о его любви и допускала ее! Ладно, когда-то тогда… но сейчас?! Он протянул ей пряник, и она взяла его. А его рука словно во сне потянулась к ее щеке — дотронуться с лаской… Она мягко отстранилась, глядя в это время на меня.
А меня бросило в гневный жар… сдавило под горлом… Посмотрела ей в глаза и на моих губах против воли, сама собой зазмеилась презрительная улыбка. Рот нечаянно скривился в неуважительном оскале. Тихо хмыкнув, я отвела взгляд и спросила:
— От меня больше ничего не нужно? Тогда ешьте на здоровье.
Повернулась и стала уходить, а она не то тихо сказала, не то спросила: — Я тебя еще не отпускала…