P. S. Когда теория терпит поражение
Избыток теории порой может оказаться фатальным.
Ранней осенью 1347 года в хлопотливую гавань сицилийской Мессины незаметно вошло самое обычное судно. Генуэзских купцов можно было встретить в каждом порту Средиземноморья, однако моряки означенного судна везли с собой далеко не желанный груз — Yersina pestis, бактерии-возбудители бубонной чумы. Не прошло и года, как Европу охватила эпидемия, стершая с лица земли добрую половину населения многих городов и поселений.
Тогда, как и теперь, охваченные паникой люди бросались к специалистам в поисках ответов. В XIV веке самым близким эквивалентом Всемирной организации здравоохранения был медицинский факультет Парижского университета. Ужасным летом 1348 года медицинские светила погрузились в исследования и нескончаемые дебаты, чтобы в следующем октябре представить обществу плод университетского творчества — «Научное объяснение чумы»[289].
В первой части трактата исследуется этиология «сего великого мора», как именовалась чума в те дни. «В году 1345-м, в час пополудни марта 20-го числа, случилось великое соединение трех планет в Водолее». Соединение Марса и Юпитера «вызвало смертельную порчу воздуха», которая распространилась с берегов Сицилии, чтобы заразить остальную Европу. Больше всего риску были подвержены, как утверждали авторы трактата, те, у кого «тела горячи и влажны», а также «те, кто ведет дурную жизнь, не зная меры в физических упражнениях, плотских сношениях и купаниях».
Сейчас, по прошествии почти семи столетий, легко, посмеиваясь, читать эти внушительные заявления. Но гораздо удивительнее другое: если рассматривать его сам по себе, то доклад Парижского университета представляет собой тщательный и вдумчивый образчик ученой мысли и замечательный пример человеческих знаний, над которыми довлела теоретическая доктрина. Не будем забывать, что с 1348 по 1350 год было написано 24 научных трактата о чуме, и авторами многих из них были ведущие умы своего времени. Никто не сумел ближе подойти к идентификации бактериальной инфекции в качестве причины заболевания; первый микроскоп появился только спустя три столетия. Никто не понял, что распространителями заболевания являются крысы и блохи.
Однако в этих трудах очень пристальное внимание уделено прецедентам: авторы не поскупились на цитаты из Аристотеля, Гиппократа и великого средневекового философа Альберта Магнуса. Находясь в подавляющей зависимости от тысячелетних убеждений, патологическая теория того времени, соединив астрологию и учение о «четырех гуморах», создала вполне когерентную систему. В рамках той системы правота авторов трактатов о чуме обоснованна — но только это неверная правота. Непосредственное наблюдение — плоть и кровь современной науки — не было в чести у академистов, которые еще не сумели отойти от ограничений католической веры.