В ту ночь я так и не смог заснуть. Было так, будто сумерки привели меня в бешенство, вместо того, чтобы успокоить.
— В моей жизни еще так много всего, что ждет своего решения, — сказал я. — Так много нерешенных задач…
Дон Хуан мягко усмехнулся и сказал:
— Ничто в мире не ожидает своего решения. Нет ничего законченного, но нет и ничего нерешенного. Спи.
Слова дона Хуана странным образом меня успокоили.
На следующее утро, где-то около десяти, дон Хуан накормил меня, и мы двинулись в путь. Он сказал, что добраться до ведьмы было бы неплохо в полдень, а если удастся — то и еще пораньше. Идеальное время для нападения — самые первые часы дня, потому что утром маги всегда наименее сильны и наименее внимательны. Но ведьма в таком состоянии ни за что не выйдет из дому, а в своем доме она хорошо защищена. Я ничего не спрашивал. Дон Хуан сказал, чтобы я выехал на шоссе, а потом в определенном месте велел съехать на обочину и остановиться.
— Здесь мы будем ждать, — сказал он. Я взглянул на часы. Было пять минут одиннадцатого. Меня одолевала сонливость, мысли бесцельно блуждали, внимание рассеялось.
Вдруг дон Хуан выпрямился и толкнул меня. Я подскочил на сидении.
— Вот она! — сказал он.
По краю распаханного поля в направлении шоссе шла женщина. На руке у нее висела корзина. Только сейчас я заметил, что мы остановились у перекрестка. Две узкие грунтовые дороги тянулись по обеим сторонам трассы, и еще одна, пошире, пересекала ее. Те, кто пользовался этой дорогой, должны были переходить мощеное полотно трассы.
Когда женщина была еще на грунтовой дороге, дон Хуан велел мне выйти из машины.
— Вперед! — твердо скомандовал он.
Я подчинился. Женщина уже почти поднялась на шоссе. Я побежал, чтобы перехватить ее. Она была совсем близко, я почти касался ее одежды. Выдернув из-за пазухи кабанью ногу, я ткнул ею женщине в живот. Я не почувствовал никакого сопротивления тупому предмету, который держал в руке. В воздухе промелькнула тень, как будто кто-то взмахнул портьерой. Я повернул голову направо и увидел, что женщина стоит метрах в пятнадцати-двадцати от меня на другой стороне трассы. Ла Каталина выглядела достаточно молодо, у нее было красивое смуглое лицо и крепкое сильное тело. Она стояла и преспокойно улыбалась мне, слегка прищурившись от ветра и сверкая крупными белоснежными зубами. На правой руке по-прежнему висела корзинка.
На мгновение я впал в какое-то отупение. Повернулся к дону Хуану. Он звал меня, отчаянно размахивая руками. Заметив, что трое или четверо мужчин уже спешат в моем направлении, я побежал к машине, прыгнул в нее, и мы уехали.