— Ты не понял того, что маги не шутят, — сурово произнес дон Хуан. — Попытка мага видеть — это попытка овладеть силой.
Дон Хенаро с недоумением уставился на меня: его, видимо, сбивало с толку то, что я непрерывно пишу. Улыбнувшись мне, он тряхнул головой и что-то сказал дону Хуану. Дон Хуан пожал плечами. Дону Хенаро непрерывно пишущий ученик мага, должно быть, казался явлением весьма странным, по крайней мере, смотреть на это без смеха он не мог. Дон Хуан, по-видимому, уже давно привык к тому, что я постоянно записываю, и не обращал на это никакого внимания, продолжая говорить, как ни в чем не бывало. Однако реакция дона Хенаро несколько нарушала общий настрой беседы, поэтому я отложил блокнот.
Дон Хуан еще раз подчеркнул, что действия мага нельзя рассматривать в качестве шуток, так как он играет со смертью на каждом повороте своего пути. Потом он рассказал дону Хенаро об огнях смерти, которые следовали за мной во время одной из наших поездок. В этой истории, видимо, было что-то очень смешное — дон Хенаро от хохота буквально катался по земле.
Дон Хуан извинился передо мной, сказав, что его друг бывает подвержен приступам смеха. Я взглянул на дона Хенаро, ожидая увидеть его все еще катающимся по земле, но взору моему предстало нечто такое, что я невольно подскочил от изумления. Это было немыслимо и даже противоестественно — он стоял на голове без помощи рук. Ноги его при этом были спокойно сложены крест-накрест, как он их складывал, сидя на своей циновке. Но когда до меня, наконец, дошло, что с точки зрения законов механики человеческого тела дон Хенаро проделал нечто попросту невозможное, тот уже снова как ни в чем не бывало сидел в исходном положении. Дон Хуан, похоже, был в курсе происходящего, потому что приветствовал поразительный трюк своего друга взрывом раскатистого хохота.
Дон Хенаро вроде бы заметил, что я потрясен. Он похлопал в ладоши, приглашая меня следить за тем, что делает, и снова начал кататься по земле. Теперь я заметил, что то, что казалось мне катанием по земле, на самом деле было наклонами вперед из сидячего положения до касания земли головой. Казалось, что он принимал свою противоестественную позицию, набирая инерцию путем нескольких наклонов, а затем эта инерция поднимала его тело в вертикальное положение, и несколько мгновений дон Хенаро «сидел на собственной голове».
Когда они успокоились и перестали хохотать, дон Хуан продолжил. Тон его был очень суровым. Я немного подвинулся, сев поудобнее, чтобы не отвлекаться и полностью сосредоточиться на его словах. Обычно он говорил с улыбкой, особенно тогда, когда я слушал очень внимательно. Но сейчас улыбки не было. Дон Хенаро смотрел на меня, как бы ожидая, что я вот-вот возьмусь за карандаш. Но я решил больше не записывать. Дон Хуан устроил мне форменный разнос за то, что я не разговариваю с растениями, которые собираю, хотя он и велел мне это делать. Он говорил, что убитые мною растения вполне могли бы прикончить меня и что рано или поздно они заставят меня заболеть.