Но мир при этом, насколько я мог судить, не изменился. Я напряженно старался
увидеть, пока совсем не стемнело. В конце концов меня свалила усталость, и я заснул.
Когда дон Хуан укрывал меня одеялом, я ненадолго проснулся. Болела голова, и я чувствовал тошноту. Потом стало лучше, и я крепко проспал до утра.
Утром я обнаружил, что полностью пришел в себя, и с нетерпением спросил у дона Хуана:
— Что со мной было?
Дон Хуан сдержанно засмеялся и ответил:
— Ты отправился посмотреть на стража, и ты, конечно же, встретил его.
— Но что это было?
— Страж, хранитель, часовой другого мира.
Я хотел было подробно рассказать ему об этом зловещем и жутком звере, но он не обратил на мою попытку никакого внимания, сказав, что в этом нет ничего особенного и что такой опыт доступен любому человеку.
Тогда я сказал, что страж вогнал меня в такой шок, что до сих пор мне становится не по себе при одном лишь воспоминании о нем.
Дон Хуан рассмеялся и прошелся по поводу того, что он назвал моей склонностью к сверхдраматизации.
— Но эта штука, чем бы она ни была, ударила меня, — сказал я. — И это было так же реально, как мы с тобой…
— Конечно, все было реально. Он причинил тебе боль, да?
По мере того, как я восстанавливал в памяти все новые и новые детали, меня охватывало все более сильное возбуждение. Дон Хуан велел успокоиться, а потом спросил, действительно ли я боялся. Слово «действительно» он выделил.
— Да я просто окаменел! Никогда в жизни не испытывал такого дикого ужаса.
— Ну-ну, — сказал он со смехом. — Не так уж тебе было страшно.
— Да я клянусь тебе! — сказал я с жаром, — Если бы я мог пошевелиться, то в истерике сбежал бы.
Дон Хуан разразился хохотом. Мое заявление показалось ему весьма забавным.
— Зачем нужно было встречаться с этим кошмаром, дон Хуан?
Он уставился на меня с серьезным выражением лица.
— Это был страж. Если ты хочешь видеть, ты должен его одолеть.
— Но как я могу его одолеть? Он же, пожалуй, тридцати метровой высоты.
Дон Хуан хохотал до слез.
— Дон Хуан, почему бы тебе не выслушать меня? Я расскажу тебе обо всем, что видел, и тогда не будет двусмысленности.
— Ну, если тебе этого не хватает для полного счастья — вперед. Я слушаю.
Я подробно изложил все, что смог вспомнить, но на его настроении это никак не отразилось.
— Ничего нового, — прокомментировал он с улыбкой.
— Да, но как, по-твоему, я могу одолеть такую громадину? Чем?
Он немного помолчал, потом повернулся ко мне и сказал:
— Ты же не боялся. В действительности тебе не было страшно. Больно — да, но не страшно.
Он откинулся на кучу каких-то мешков и заложил руки за голову. Я решил, что тема закрыта.