– На подругу она тоже не очень тянет, честно говоря.
– Она не виновата. Это было недоразумение.
Симона вопросительно вздернула бровь.
– Вот как?
Это был вопрос? Надо было ответить? Симона не спускала глаз с Кейти. Она смотрела так пристально и пытливо, что девушка, не выдержав, отвела взгляд.
Тротуар около кафе пестрил мусором. Кейти только сейчас, всеми силами стараясь не встречаться с Симоной глазами, это заметила. Конфетный фантик, несколько чипсов, пластмассовая вилка, скомканная салфетка под сложенными один на другой столиками.
– Все нормально, – сказала Симона. – Можешь не отвечать. А мне пора работать.
Кейти вдруг стало жарко под несколькими слоями спортивной одежды. Она мысленно сосчитала, сколько всего на ней надето, – получилось восемь предметов. Она сосчитала, сколько столиков поставлено один на другой, – получилось четыре. Она знала, что такими подсчетами занимается Крис, когда ему стыдно или неловко.
– Мне очень бы хотелось, чтобы все стало как раньше, – проговорила Кейти, и ее голос прозвучал странно – пискляво и неуверенно. – Я бы хотела, чтобы Эсме разговаривала со мной, а ее подружки перестали на меня пялиться. Всякий раз, когда я прохожу мимо них, мне кажется, что я позорюсь, стоя на сцене.
Кейти ждала, что Симона что-нибудь скажет или, наоборот, откроет дверь и вернется в кафе, но она ничего не сделала – просто молчала.
– Мои родители расстались в прошлом году, – сказала Кейти. – Поэтому мы переехали сюда и мне пришлось поменять школу. А мой младший брат остался в своей прежней школе. У него особые потребности, за ним приходит школьный автобус. Вот смешно: раньше я ему никогда не завидовала, а теперь почти каждое утро просыпаюсь и жалею, что за мной не приедет автобус.
Было легко и просто разговаривать с кем-то в темноте – с кем-то таким, который, возможно, тебя понимает. У Кейти вдруг мелькнуло желание спросить у Симоны, правдивы ли слухи о ней. А если да, то давно ли она знает про эти слухи? И какие были самые-самые первые предпосылки? И знают ли об этом ее родители, как она им рассказала, как они это восприняли? Мирно или, наоборот, теперь между ними натянутые отношения? Но Кейти ничего не спросила. Как и всегда.
– Извини, – улыбнулась девушка. – Тебе надо работать. Я пойду.
– Ты то и дело извиняешься. – Симона коснулась ботинка Кейти сандалией. – Почему?
Кейти стало трудно дышать: к горлу подкатил ком.
– Не знаю.
– Не думаю, что это хорошая привычка.
Сандалия и ботинок. «Бух, бух» – начало отстукивать сердце.
– Я не предлагаю не просить прощения никогда, – продолжала Симона, – потому что твое письмо очень милое, и я рада, что ты пришла сюда и все объяснила. Но, думаю, стоит быть поувереннее в себе, иначе скоро начнешь просить прощения за то, что ты – это ты. Если, конечно, понимаешь, о чем я говорю…