В эти минуты на подмогу преследователям пришли еще и танки. Но полк уже был иной — не отходящий, не обстреливаемый с флангов и главным образом в затылок. Он стоял на указанном командиром рубеже. Он занял оборону.
Это был бой не мгновенный — казалось, что он тянется бесконечно. И в течение всего боя неподалеку, на жнивье, маленький биплан, из тех, что звались и «кукурузниками» и «огородниками», стоял с вращающимся винтом как ни в чем не бывало, поджидая, когда освободится командир дивизии.
Атака врага была отбита. Генерал подошел к самолету, перекинул в кабину ногу, как конник прыгает в седло. Самолет разбежался, оторвался от земли, низко-низко полетел — наверное, искать другие части своей дивизии.
Легенда?
Я навестил Якова Ивановича Тонконогова в 1980 году в Киеве, возвращаясь после очередного посещения Подвысокого. Мы вспоминали Зеленую браму и говорили об Испании, куда я собирался плыть на теплоходе... «Увидишь гору Санта-Барбара — поклонись ей. Там мы дали им Духу!»
Я рассказал генералу легенду о нем, спросил, был ли у него самолет. Яков Иванович рассмеялся:
— Пятого августа не было даже коня, и ясно всем, что вырваться из окружения можно лишь чудом. Но уничтожить как можно больше солдат противника, биться до последнего патрона было необходимо.
Этим и занимались.
В ночь на 6 августа
В 22 часа из уст в уста (проводной связи нет, о радиосвязи и говорить нечего) передается приказ: ночью всеми наличными силами возобновить прорыв в направлении Первомайска.
Сосредоточение — юго-восточная опушка брамы. Сигнал атаки будет дан в час ночи. Артиллерийской подготовки не ждать — снарядов нет.
В прорыв пойдет автоколонна. Главные люди сейчас — шоферы, главная задача — горючее. Сцеживают бензин из баков подбитых грузовиков.
Выстраивается колонна: во главу поставлены артиллерийские тягачи, тракторы. За ними — автомашины с пехотой и ранеными, затем пешие стрелки, два уцелевших танка, несколько броневиков, какие сегодня кажутся нам похожими на детский рисунок.
Прорыв начинается не в час, как было назначено, но лишь в два тридцать.
Тогда ночь прорыва казалась мне актом отчаяния.
Ныне, располагая сведениями, позволяющими составить всю картину, вижу, что это была спланированная операция. Тогда я не мог представить себе, что под минометным обстрелом, на грани гибели, штабисты планируют спасение как операцию. Так что не просто построили остатки войск в колонну, ринулись, что называется, очертя голову.
Оказывается, были, правда наспех, а все же сколочены отряды заслона; для каждого бойца таких отрядов (их было по крайней мере три) была ясна задача — обеспечить прорыв основных сил, было понятно положение — на собственное спасение надежда минимальна.