Разговор был закончен. Сергей попрощался, встал и повернулся к выходу. Через два столика от бандитов сидел Шмидт и равнодушно попивал томатный сок из стеклянной банки. Он поднялся, и Сокольских увидел, как сталкер неприметным движением убрал под куртку обрез своего дробовика, который все это время держал на коленях под столом.
Напарники вышли из питейного заведения.
– Насчет местной хакерской помощи я договорился. Нас ждут. Двигай за мной.
Начинался дождь. Подняв воротник куртки, Шмидт свернул в один из переулков. Птица поежился и, натянув на голову капюшон штормовки, зашагал вслед за приятелем.
Пока шли, наткнулись на толпу людей. Повод для сборища был невеселым. Из грузовика выгружали носилки. На одних – фрагменты человеческого тела, рассованные по черным полиэтиленовым мешкам, на вторых – неподвижное тело с изорванными в клочья ногами. Выше колен – жгуты, ниже – окровавленные культи.
Над раненым суетились мрачного вида старатели. Кто-то спросил: «Когда был наложен жгут?» Ему что-то ответили. Подбежала женщина в белом халате поверх сильно поношенной военной камуфляжной формы без знаков различия, склонилась над пострадавшим.
– Что там? – спросил кто-то из новоприбывших зевак.
– Сталкеры на аномалию налетели, – пояснил пожилой бородатый мужик в спортивном костюме и линялом свитере. – Пятеро их было. Одного сразу порвало, второму ноги откромсало. Остальные их обратно на себе сутки тащили, пока к дороге не вышли, там их грузовик подобрал.
Его молодой сосед покачал головой:
– А был ли в этом смысл? Кому он теперь такой нужен? Если выживет, сам потом пожалеет, что его там не оставили. Помучался бы чуток, да отошел бы к Богу.
Бородатый посмотрел на говорившего:
– А ты бы не тащил? Мертвого хоть среди людей похоронят, на кладбище, а не под столбиком с противогазом, как собаку безродную. А раненый… вот если выживет, сам свою судьбу и решит. Мастер ты, Кран, чужие судьбы за владельцев определять. Это потому, что жизни еще не знаешь. Посмотрим, что скажешь через десяток лет.
Один из перепачканных грязью и кровью сталкеров, участник злополучного похода, снял с головы выцветшую военную панаму:
– Братья старатели! Пускаю шапку по кругу, как говорится, кто сколько может… Из похода пустые пришли, Саню Большого хороним, Митька – инвалид теперь. Если выживет. Нам бы больничку ему оплатить, а у него еще семья тут, жена для общего стола стряпает, дочка пяти месяцев от роду. Долги одни. Денег бы им собрать, чтоб на большую землю выбраться сумели. Храни вас Бог!
Панаму стали передавать от человека к человеку. Люди складывали туда деньги. Никто не отвернулся, не сделал вид, будто пустой или у него дела какие срочные. Такова была традиция: «на последний путь» или на помощь пострадавшему надо было хоть что-нибудь дать.