– Возможно, да. А возможно, нет. Но с этим связана одна особенность. С тобой как с пассажиром.
– Какая же?
– Место в моей лодке занимают только те, кто был предан земле.
– Тогда что я тут делаю? Не помню, чтобы мне могилу вырыли.
– Обычно этого никто не помнит. Воспоминания прерываются раньше. Но ты прав, могилы у тебя нет. Я бы знал.
– Ну, хоть какая-то определенность, – мрачно пошутил Сергей.
Тут произошло нечто странное. Лодка как будто бы замерла. Не остановилась, нет, а именно подвисла в пространстве.
Через борт за спину незнакомца перебрались две человеческие фигуры. С виду – обычные сталкеры: у одного костюм «Горка», второй – в туристической штормовке; оба со старенькими рюкзаками, в свитерах грубой вязки. Только один был в шапке, а другой – в вылинявшей военной панаме.
Лиц было не разобрать. Мужики перелезли и уселись на передние скамейки.
Незнакомец даже не обернулся к ним.
«Как будто так и надо, влезли и влезли. Вот бы кто из новеньких сейчас сказал: „За проезд передайте“. Сюрреализм какой-то. Нет, молчат».
– А ты… Вы кто? – Сергей чуть приподнялся над бортом, чтобы получше рассмотреть это необычное место.
Это была река Припять. И снова никто не подсказал ему этого, но Сергей с кристальной ясностью знал – это именно Припять. Но почему-то была она необычно широкая, как Волга или Днепр.
– Я – Перевозчик.
– Это я, кажется, понял. Скажи, пожалуйста, а я тут с какой целью?
– Ты здесь потому, что твой проезд оплачен.
– Кем?
– Ею.
Сергей замолчал. Кем – «ею», он не сообразил, но перевозчик вложил в это слово больше, чем могло бы поместиться в человеческом разуме. Вот именно это Птице и стало понятно.
Опять где-то на грани слуха он уловил звуки пулеметной стрельбы. Что-то колыхнулось в памяти, на пределах дальности воспоминаний. Почему-то это показалось ему важным.
– И как долго нам всем еще плыть?
– Для всех – по-разному. Не пытайся мыслить привычными тебе формами. Здесь расстояние имеет совсем иное значение.
И вновь замолчал.
Если бы Сергей брал в расчет земное человеческое время, он мог бы сказать, что прошла часть вечности. Но здесь все было иначе. Менялись только форма облаков, какие-то детали в темной массе далеких деревьев, жмущихся по берегам к воде. Все прочее было постоянным. Лодка. Неподвижные фигуры. Журчание воды.
А потом что-то изменилось. Кажется, вода чуть поменяла свой цвет: со свинцового на серо-голубой.
Перевозчик к чему-то прислушался. Потом все тем же ровным голосом, абсолютно лишенным эмоций, сказал:
– Тебе пора.
– То есть как? – удивился Птица. Вокруг них была одна вода, берег ни на метр не приблизился.