Мы были в Межеве, где температура ниже нуля превращала ожидание на съемочной площадке в пытку в духе Фризон-Роша. Мы с партнершей сидели в машине, как в морозильной камере, почти засыпая. Я заметил в нескольких метрах бистро, которое утешило нас – мы отогрели губы горячим кофе.
Мы с Милен, отчасти обретя краски и заговорив нормально, присоединились к остальным. Но, подходя, мы услышали: «Мотор!» и поняли, что никто не заметил, как мы скрылись, и все думают, что мы смирно сидим в машине глыбами льда, готовые действовать. Гробовая тишина, как обычно, последовавшая за сигналом режиссера, была разорвана нашим хохотом. На сей раз шутка оказалась невольной.
Очень радовало нас с Жаном Беккером то, что мой герой плохо катался на лыжах. Это было очень кстати – я тоже. В этом виде спорта я никогда не мог преуспеть.
Я, впрочем, быстро сменил лыжи на скибоб[44], более близкий мне за счет велосипедистских навыков. Так я смог увезти моих детей и Шарло на зимний курорт, в Кран-сюр-Сьер, и скатываться с ними со склонов.
Я по натуре добр. И порой доверчив. Что доставляет мне иной раз неприятности. Так, мне следовало поостеречься дружеского предложения Чарльза К. Фельдмана, с которым мне случалось не без приятности проводить каникулы в Палм-Спрингс. Там он и припер меня к стенке, потому что я проиграл ему пари.
Он готовил крупнобюджетный фильм «Казино Рояль», пародию на Джеймса Бонда с Дэвидом Нивеном, Питером Селларсом, Орсоном Уэллсом и Вуди Алленом, и рассказывал о нем нам с Урсулой. В конце концов, он решил, что будет забавно дать мне маленькую рольку усатого легионера, который участвует в общей потасовке, произнеся две смешные фразы по-английски. Поскольку речь шла о пари, я не воспротивился этому шутовскому участию летом 1966 года. Но когда через некоторое время вышел фильм, это стало неприятной неожиданностью: мое имя фигурировало большими буквами на афише, хотя мы договаривались, что я буду сюрпризом, невидимым бонусом в официальном прокате. Это было до смешного обидно.
Так или иначе, наваливалась усталость; все меня раздражало. Я работал как одержимый почти десять лет. С тех пор как я прославился в фильме «На последнем дыхании», меня буквально монополизировало кино. Я потерял счет съемкам, приключениям, сотрудничествам, ролям, трюкам, странам, отелям, машинам. От меня требовалось очень много энергии; я выкладывался каждый раз, полностью и безоговорочно. Я показал, на что способен, и оставил с носом «старперов» из Консерватории; я снискал славу, которая приносила мне замечательные проекты, но также и изрядные проблемы.