Каперанг Коротков попросил его зайти в штаб. Небольсин отправился – как вешаться. Коротков сидел аки бог. слева карта океанского театра, еще не освоенного, а справа – громадный портрет Николая Второго в солдатской рубахе.
Начал он вставлять Небольсину «фитиль»:
– Я ведь вас как человека просил. Думал – кто, кроме вас, сможет залить ему глаза? А вы… Эх вы! Лятурнер теперь из французского консулата рычит, будто его сырым мясом кормят.
Ах, мой дорогой Аркадий Константинович! Ну зачем вы останавливались на разных там станциях? Ну зачем вы этому французу про какие-то гайки рассказывали?..
Вечером была очередная попойка на крейсере англичан «Глория», и французы смотрели через Небольсина словно через бутылку: насквозь! Это было обидно.
– Лятурнер, – сказал Небольсин, подвыпив, – я ведь этому Дю-Кастелю только своей Дуняшки не показывал, а так… Он все видел. И все записал, как школьник. Но я считаю, что мы, как союзники в этой войне, должны быть искренни. Не так ли?
Тут лейтенант связи Уилки подхватил Небольсина и заволок его за какую-то пушку (стол был накрыт в батарейной палубе).
– Аркашки, – сказал Уилки, – что ты огорчаешься? Ты не слишком-то доверяйся этим французам. Помни: у тебя всегда есть друзья из английского консульства. Кстати, – вдруг вспомнил Уилки, – ты отправил наши пять вагонов с пикриновой кислотой?
Разумеется, Небольсин их никуда не отправил, но…
– Конечно, отправил! – сказал он Уилки, потому что ему просто захотелось сделать приятное англичанам.
Кто-то сзади закрыл ему глаза теплыми пахучими ладонями.
– Тильда? – съежился Небольсин.
Это оказалась Мари – секретарша из французского консулата.
– Ах, как ты не угадал, мой Аркашки! – засмеялась она. – По старой дружбе хочу предупредить… Не слушайся ты этого Уилки, это черная лошадь в черную ночь и поводок тоже черный. Вряд ли даже англичане знают, кто такой этот лейтенант Уилки. А у тебя есть враг, Аркашка… Хочешь, скажу кто?
На следующий день, мучаясь головной болью с похмелья, Аркадий Константинович пытался вспомнить, кого назвала ему Мари, и – не мог. Потом вспомнил и испугался. Мари предупредила, что Дю-Кастель уже в Петрограде, что он представил подробный доклад о состоянии дороги генералу путей сообщения Всеволожскому… «Жалкий стрелочник!» – думал Небольсин о себе, направляясь в контору. Ему встретился на улице дядя Вася.
– Дядя Вася, сорок рублей… хочешь? Накину тебе на прощание, как старому работнику, если будешь и стекла вставлять.
Дядя Вася обрадовался, и стало приятно, что хоть одному человеку да угодил. С мыслями о том, что надо отправить вагоны с пикриновой кислотой, Небольсин засел в конторе с утра пораньше, и здесь его навестил Брамсон – старый питерский юрист.