Небольсин мрачнел все больше и больше.
– Дорогие мои гости, – сказал он, задетый за живое, – вы бы хоть меня постеснялись… Среди вас, как вы сами догадываетесь, нахожусь еще и я – русский. А вы хлещете русскую самогонку, Лятурнер, как истинный француз, не удержался, чтобы не пощупать под столом русскую Дуняшку, и… дружно лаете несчастную Россию.
– Прости, Аркашки! Мы не хотели тебя обидеть. Ты славный парень, как и большинство русских. Но никто не виноват, что России давно не везет на правителей…
Небольсин хмуро придвинул к Лятурнеру свой стакан:
– Плесни… Да лей как следует!
– Взорвись, Аркашки. Это чудесная штука. Поверь, я уеду во Францию, увозя самую прекрасную память…
– О чем? О самогонке?
– О тебе, Аркашки…
Гости были без претензий. Они со вкусом ели треску, нажаренную Дуняшкой крупными кусками; сочно обсасывали кости и бросали их на листы газет, разложенных поверх стола. Невольно взгляды иногда задерживались на заголовках.
– Во! – сказал Уилки, ткнув жирным пальцем в статейку. – Это, кажется, «Речь»? Ну да… «Министр юстиции Малянтович, – прочитал Уилки, – предписал прокурору судебной палаты сделать немедленное распоряжение об аресте Ленина».
– А у меня под локтем «Общее дело», – прочитал Лятурнер. – Сообщение из ставки… «Все солдаты с фронта разъехались единичным порядком самочинно». Молодцы русские! – сказал Лятурнер, беря кусок побольше. – Здорово воюют! Извини, Аркашки, но эту статью не я написал в русской газете.
Уилки со смехом вперся глазами в обрывок «Биржевых ведомостей», и прочитал с выражением:
– «Уныло и печально в стенах Петроградской консерватории».
– Где, где? – закричал Небольсин, вскакивая.
– В консерватории, Аркашки.
– Дай сюда. Черт возьми, ведь у меня там невеста!
– Ай как там ей сейчас уныло и печально… Держи!
Небольсин схватил бумажный лоскут, весь в пятнах жира:
– К сожалению, здесь дальше… оборвано.
– А что там? – спросил Лятурнер.
– Да что! Собрали девяносто тысяч рублей взносов. А за дрова заплатили сорок тысяч… Бедная, как она, должно быть, мерзнет! Профессора жалованья не получают совсем. И пишут, что спасти консерваторию сейчас может только Временное правительство. Мне плевать, кто ее должен спасать, но… Вы бы хоть раз увидели мою невесту! Все от нее в восторге. А я даже не знаю, как она?
Лятурнер глянул на часы:
– Знаешь, кто придет сейчас? Мы пригласили лейтенанта Басалаго. Ты не возражаешь?
– Басалаго один не ходит, – заметил Уилки. – Он притащит и Чоколова. И придут не пустыми!
– Да ладно! – сказал Небольсин. – После вас мне посуду не мыть. Хоть вся флотилия пусть забирается ко мне в вагон… Хотите, поедем в Колу?