С гоготом, обнимая в тамбуре Дуняшку, ввалился кавторанг Чоколов, уже хмельной. За ним, абсолютно трезвый, лейтенант Басалаго. Выставили из карманов бутылки.
– Твердо решили напиться? – спросил Небольсин.
– Мы устали. Хуже собак. Иногда не мешает.
– Ну, поехали? Выедем в тундру и будем хлестать до утра, как гусары.
– А не позвать ли нам баядерок? – предложил Басалаго.
– Одна уже есть, – дурачился Чоколов. – Дуняшка, сканканируй нам в своих чулках, вечно спущенных до колен!
– Цего? – спросила Дуняшка, не поняв, и шмыгнула носом.
Уилки пихал Небольсина в бок:
– До чего же у тебя странный вкус, Аркашки.
– Зато она удобна, – застеснялся Небольсин. – Не забывай, что у меня невеста, и я не имею права транжирить себя направо и налево, словно худой кот…
Дал распоряжение на станцию, и маневровый потащил их за город – на просторы тундры. За стеклами окон качалась жуткая полярная темень; паровоз вырывал из-под насыпи белизну снега, голые прутья ветвей.
Басалаго, выпив, спросил:
– Ты больше ничего не знаешь, Уилки! Что в Петрограде?
Уилки сидел прямо, совсем трезвый, курил спокойно.
– Керенский не удержится. Перестань хвалить его перед матросами и предсказывай им бурю новой революции Ленина – тогда тебя будут считать на флотилии пророком.
– Ты не шутишь? – нахмурился Басалаго.
– Зачем же? Ты спросил – я ответил.
– И что будет дальше?
– Ленин придет к власти.
– Ты пьян! – резко сказал Басалаго англичанину.
Уилки ответил ему ледяным тоном:
– Если я выпил больше тебя, это еще не значит, что я пьян.
– Да хватит вам! – вступился хамоватый Чоколов, игравший всегда под рубаху-парня. – До нас большевики не доберутся. Здесь Россия кончается, обрываясь, как этот стол… в океан!
Уилки внимательно поглядел на Чоколова:
– В этом-то ваше счастье, мистер Чоколов.
Одинокая пуля, пущенная из темноты по окнам, разбросала стекла над головой Уилки, но он даже не обернулся.
– Если меня убьют, – сказал, – это будет здорово. .
Над столом, поверх посуды и объедков, сверкнули браунинги.
Хором заорали на оглушенную девку:
– Дуняшка, свет! Дура, свет погаси…
Темный вагон долго двигался по темной тундре.
– Дуняшка, – не вытерпел Небольсин, – так хуже… включи!
В ярком свете опять проступили лица. Чоколов ползал по полу. Все так же прямо сидел Уилки, и ветер из разбитого проема окна развевал его жидкие светлые волосы.
– Я пью за крепкую власть в России! – сказал он, поднимая стакан с водкой. – За власть, которая обеспечит России победу в этой войне.
– Не свались, – дружески подсказал ему Небольсин.
– Закуси, – пододвинул еду Чоколов.