– Идут, – повторил поэт.
Из Дровяного переулка, плавно загибаясь на Офицерскую, идут отряды. Один, другой… Скрипит кожа, заледенелая, на куртках командиров. Болтаются кобуры длинных маузеров. Вокруг – огни, огни, огни, оплечь ружейные ремни…
– Чека, чтоб она задавилась, – пугается офицер.
– Стой! – разносится в тишине, и буханье сапог стихает. – Можно перекурить и поправить выкладку…
У костра – сразу: лица, звезды, зубы, огни цигарок, ружья, фанаты. И офицер, пряча лицо, говорит молодому чекисту:
– Куда лезешь? У тебя на поясе граната Новицкого, целых пять фунтов пироксилинки, а ты прямо на огонь скачешь…
Чекист отодвигается от костра и, прищурив глаз, поднимает горящую головешку, вглядывается в лицо дежурного.
– Небось офицер? – спрашивает.
– Артиллерист. Нынче член «общества безработных офицеров».
Головешка летит обратно в огонь. Поэта обступают бойцы.
– А мы вас, товарищ, признали, – говорят. – Ваша супруга хороший нам стих прочла. Про любовь да про революцию.
– Да, – глухо отвечает поэт. – У меня жена очень способная.
Перекур окончен и – два голоса командиров:
– Спиридоновцы – становись!
– Спиридоновцы – становись!
– Комлевцы – в колонну!
Отряды ВЧК протянулись мимо, ожесточенно стуча.
– Кажется… на Мурман, – произносит поэт. – Какие еще они молодые, и что-то ждет их там, на самом краю русской ночи?
– Сейчас на Мурмане, – загрустил офицер, – и крейсер первого ранга «Аскольд»… Я это знаю. Точно знаю.
– А я знаю другое: с первого февраля будет введен новый календарь. И первого февраля в этом году не будет, зато будет сразу четырнадцатое… Мы очень спешим, правда?
– Да, узлов тридцать даем. Машина работает на разнос…
Так течет ночь возле костра. Люба давно спит.
И вот – рассвет; приходит смена, и гаснет костер.
Поэт возвращается в свой высокий дом, а бывший офицер флота бредет в купеческий особняк, где его поджидает толстая женщина, которая содержит его при себе за молодость и за эти вот дежурства у ночных костров…
А эшелон уже стелется мимо забытых дач, утонувших в снегу, мечутся за окнами красные сосны, плывет белизна озер.
Едут два отряда ВЧК: отряд Комлева и отряд Спиридонова.
Комлев пожилой, а Спиридонов совсем молодой.
Кто-то останется в живых – кто-то едет на смерть. Поезд тащится, медленно волоча гибкий хвост на поворотах. Их ждет Мурман – загадочный полярный край, который они скоро повидают. Никто еще толком не ведает, что там сейчас, на Мурмане. Говорят, Советская власть признана и все как будто в порядке.
На всякий случай отряды рассыплются вдоль полотна Мурманской дороги – от Званки до Мурманска, чтобы поддерживать порядок революционный.