Дантист что-то прикинул в уме.
– Вам надо видеть Томсона, – произнес уверенно.
– Как я могу это сделать?
– Томсон! – позвал врач, и дверь открылась.
Из соседней комнаты (откуда до этого не доносилось ни единого шороха) вышел джентльмен, уже с брюшком, низенького роста, лысый, в хорошо пошитом костюме, при часах и жилетке.
– Томсон, – сказал он с порога, представляясь.
Басалаго пулей вылетел из страшного кресла.
– К чему этот маскарад? Георгий Ермолаевич, я узнал вас!
Это был кавторанг Георгий Ермолаевич Чаплин.
– Видите? – сказал он, доставая паспорт. – Английский… Спасибо королю. А что делать? Лучше уж быть живым англичанином Томсоном, нежели убитым русским Чаплиным… Итак, лейтенант, условимся: до победы над большевизмом я остаюсь Томсоном!
Басалаго поговорил с «Томсоном» минуты две и понял, что с этого человека и надо было начинать все визиты. Здесь уже была организация, ладно скроенная на манер треугольника. Остриями этого треугольника являлись: Петроград – Вологда – Архангельск. В этот же день, в кабинете дантиста, треугольник заговора был преобразован в четырехугольник, и четвертым острием этого заговора сделался далекий Мурманск…
На прощание дантист снова ослепил лейтенанта рефлектором.
– Все-таки откройте рот… я посмотрю, что у вас. На Мурмане, случись больной зуб, и вы наплачетесь. Вот этот зуб, позвольте, я вам починю. Такой красивый молодой человек – и уже успели заиметь гадкие зубы… Где это вы так?
Губы лейтенанта были распялены толстыми холодными пальцами дантиста, в ответ Басалаго прозвучал так:
– а… оте…
– Понимаю, понимаю: на флоте.. Спокойно! – И дантист показал ему окровавленные клещи. – Его надо было вырвать, – сказал он.
* * *
Вальронд встретил его с распростертыми объятиями:
– Мишель, как я рад… Я дохну от тоски! Проходи. Моя неясная половина куксится. Поговорим наедине…
Обстановка была купеческого пошиба Еще не уплотнили! Женька Вальронд катался по паркетам на вытертых валенках, поправлял ? печи дымящиеся сырые поленья, рассказывал:
– Мишель, а я дурак. Сам не пойму; зачем я тогда бежал с «Аскольда»? Правда, в мои двадцать шесть лет погибнуть глупо не хочется. Но что я сейчас? Кому нужен?
Басалаго его утешил:
– Правильно сделал, что бежал. «Аскольд» пришел в Мурманск, почти не имея на борту офицеров. Керенский прислал особую комиссию, но она побоялась подняться на борт крейсера. До сих пор не можем подыскать командира на «Аскольд», все пугаются его, словно холеры. И гнить бы тебе, Женечка, на дне северной Атлантики, где-нибудь возле Норд-капа!
– Может, оно и так, – согласился Вальронд. – Но тошно мне было… будто совершил предательство! Ведь матросы ко мне хорошо относились. Они меня даже в ревком избрали. Правда, я командовал караулом, когда были расстреляны четверо в Тулоне!