Басалаго вернулся в Мурманск как раз в те дни, когда в Брест-Литовске возобновились мирные переговоры с немцами.
Басалаго доложил Ветлинскому обо всем, что ему удалось вынюхать в Петрограде (о многом он просто умолчал, ибо многое сделал такое, что Ветлинский и не просил его делать); лейтенант настойчиво пытался вселить в контр-адмирала уверенность, что дни Советской власти уже сочтены.
– Надо, – говорил он, – сохранить Мурман для России лучших времен. Мы сами по себе бессильны, и вы, Кирилл Фастович, это знаете и без меня. Только союзники, только их флот, только их вмешательство могут спасти нас!
– Даже бессильные, – отвечал Ветлинский, – одиноко сидя на этом берегу, мы являемся залогом того, что Мурман принадлежал и будет принадлежать России… Для лучших или для худших времен – я того не знаю. Достаточно мы уже зависим. Не хватит ли? Дальнейшее проникновение англичан на наш север может обернуться катастрофой.
Басалаго был взбешен упрямством главнамура.
– Но союзники, – выкрикнул он, озлобленный, – не могут доверять нам, пока в стране царит анархия! Если мы сами не позовем их, они будут вынуждены вмешаться силой. Лучше иметь с ними дело как с друзьями, нежели как с хозяевами… Поймите! – горячо доказывал начштамур. – У них уже определены зоны влияния: Франция берет на себя юг России, Англия – север, японцы будут на Дальнем Востоке, американцы будут везде. Разве можно простить большевикам позор Бреста?
– Нельзя! – согласился Ветлинский. – И я солидарен с вами в одном: мы должны встать в горле Советской власти словно кость. Чтобы она продохнуть от нас не могла! Но… Я уже говорил и повторяю снова: англичан, как и немцев, мы должны отринуть от наших дел, насколько это возможно. У нас две угрозы: власть Ленина и власть интервенции, которая надвигается на нас незримо и таинственно.
– Добавьте сюда, – сказал Басалаго, – угрозу немецкого вторжения и угрозу финских егерей под командованием Маннергейма!
Карандаш выпал из руки контр-адмирала. Ветлинский нагнулся, долго шарил под столом. Выпрямился, и лицо было бледным.
– Черт возьми! – заорал он, теряя самообладание. – Чего вы хотите от меня? Куда вы толкаете Главнамур? Я скорее подчинюсь Совнаркому Ленина, но только не власти морской пехоты его королевского величества… Теперь вам все понятно?
– Все, – ответил Басалаго и вышел, хлопнув дверью. Идти было недалеко – до консульства.
…Уилки отложил в сторону журнал и потянулся на койке всем телом.
– Опять? – спросил.
– Да. Опять. Он несгибаем.
– Главнамур?
– Он.
– А ты до конца все продумал?