– Сколько мог, – ответил Басалаго.
– И что будет вместо Главнамура?
– Народная коллегия…
Уилки подумал и легко скинул ноги с койки.
– Садись, – сказал. – Выпьем. У нас есть немало способов, чтобы согнуть его… Ответь: а ты готов?
Басалаго искривил губы – нервно.
– Что спрашиваешь? – сказал раздраженно. – Дело не во мне. Надо сохранить Мурман для лучших времен!
Уилки звонко чокнулся с начштамуром.
– Готов! – засмеялся он и выпил виски.
* * *
Был вечерний отлив, и могучее течение через весь Кольский залив выносило в океан фуражку флотского образца. Новенькую, с блестящим ремешком, а вместо кокарды, словно в насмешку, чья-то рука прикрепила игрушечного петушка-шантеклера. Павлухин глядел вслед фуражке и ждал, что она потонет. Но, коснувшись борта крейсера, она закачалась дальше. Выбежал с палубы Васька Стеклов, стал мочиться с высоты борта в море.
– Скотина, – сказал Павлухин. – До гальюна не добежать?
– Добеги… – ответил буфетчик. – Там вода в фанах замерзла. Надо будку делать на палубе. Вроде бы как в деревне. А не то всем табором по нужде на линкор английский ходить… Мол, примите, мы ваши союзники. Вот будет потеха!
– Дурак ты, – ответил Павлухин; долго он всматривался в черный, словно обугленный, берег; кости скал выпирали над водою, тоже черной. – Англичане-то, – сказал даже с завистью, – дело свое знают. У них порядок… какого нам не хватает!
Настроение у парня было отчаянное. Сколько ни выдавай резолюций – все едино: проваливаются, будто в яму худую. Флотилия подхватит резолюцию с голоса «Аскольда», а как дело до Совета дойдет, там сидят шверченки да ляуцанские и сразу – «шабаш, весла!». Басалаго слушают: куда прикажете?..
«Горшки с трупешниками, – думал он про корабли. – Разве это команды? Клопа и того лень раздавить стало. Выдохлись». И поднялся на опустелый мостик, – вахты уже никто не нес. Раскрыл заиндевелый кранец. В груде биноклей, покрытых инеем, отыскал бинокль Ветлинского – с цейсовскими чечевицами.
Качались вдалеке пустые суда флотилии. Пушки с них уже сняли и пропили, а борта краснели от ржави. Кое-где еще таял дымок над трубами. «Блины пекут, паразиты!» – догадался Павлухин. Это уже не корабли – из котлов вынуты трубки, и с ними покончено. А вдоль полосы причалов притулились тощие плоскобокие миноносцы. Полощется над их палубами выстиранное белье. Кальсоны – нашенские, а тельняшки в крупную полоску – французские, кажется. А вот и «Чесма» – посудина что надо. Но редко откинется люк: выскочит матрос, зашмыгает до камбуза сапогами.
Потом промчится обратно с чайником и захлопнет люк над башкою. В кубриках тепло берегут, ибо котлы с подогрева уже сняты: англичане перестали давать уголь. Словно дворники, матросы колют по утрам дровишки на палубах…