Дуняшка вынула из варежки руку, пахнущую керосином.
– Дуня буду, – сказала (сказала и присела).
– Очень нам приятно от этого, – отвечал офицер, польщенный таким знакомством. – А нас зовут Тим Харченко. Чин у нас, правда, еще невелик, но. зато общественное лицо наше всем на Мурмане известно.
– Ой! – пискнула Дуняшка. – Отцего я про вас ранее не слыхивала?
– Ну как же! Спросите любого. Тима Харченку все знают..
Так завязалось это знакомство. Харченко в эти дни действительно был на виду у многих. Дело в том, что при Союзном военном совете дошлый Юрьев образовал «институт комиссаров». Их было пока всего трое на весь Мурман: один комиссар от совдепа, один (дружок Каратыгина) от железной дороги, а от Центромура лейтенант Басалаго подсадил в комиссары Харченку, и машинный прапорщик вознесся над флотилией аки ангел..
Что должен делать комиссар – никто толком не знал. Но паек полагался комиссарам внушительный: сыр, икра, масло, коньяки, шоколад и даже баночки с элем. Разложив все это богатство на столе, Харченко пустил слезу от умиления (искреннюю).
– Вот она, революция! – сказал. – Недаром мы постарались. Недаром кровь проливали. Не все господам! Кончилось ихнее время… – И, раскрыв рот, прапорщик с трудом запихнул туда толстый и жирный бутерброд.
Запив съеденное элем, он ощутил себя на самом верху революционного блаженства. А мужская сущность Харченки настоятельно требовала при этом оперативно-срочной женитьбы. Еще раз оглядел стол, заваленный продуктами, и даже пожалел себя:
– Оно, конешно, с такой жратвой да ни хрена не делая без жинки не протянуть долго… Поневоле взбесишься!
Дела, однако, комиссару не находилось: все дела в Союзном совете вершили француз да англичанин, а приданный к ним для «русского духу» мичман Носков возражать остерегался и явно склонялся выпить: чем скорее – тем лучше. Желание окупить щедрый паек привело Харченку к Юрьеву.
– Товарищ, – сказал он, протягивая через стол руку, – ты научи, как власть, что делать-то? Я ведь на все согласен.
– Комиссары, – ответил Юрьев, – должны вызывать доверие масс… Ближе, Харченко! Ближе будь к массам.
– Понятно.
– Контроль, – вразумил его Юрьев. – Также информация…
– Ясно. Ну а писать что-нибудь надо?
– Нет, – подумал Юрьев немного, – того с тебя не надобно.
– Это тоже хорошо. Верно! В этом мы не горазды…
Он ушел, осиянный своим значением в деле революции. Дуняшке, прямо скажем, повезло. Здорово повезло!
Со всей деликатностью, присущей благородному человеку, Харченко в ближайшие же дни пригласил Дуняшку в буфет при станции железной дороги. Дуняшку и раньше, стоило отлучиться ей из вагона, не раз заманивали на огонек. Но только сейчас она решилась на такой ответственный шаг…