По столовой, тускло освещенной, важно выхаживал герр Шреттер – ресторатор из Вены, бравший призы на конкурсах поваров Европы; он тоже из пленных, теперь на Мурмане варит гадкие каши и отвратительные щи; что взять с королевского повара?
– Вас спрашивал господин Коротков, – поклонился венец.
– Благодарю, герр Шреттер, я уже слышал…
За общим табльдотом наспех завтракали офицеры гарнизона, инженеры и моряки флотилии.. Кормились тут странно: мозговой горошек, пудинг с изюмом, сыр чедер, сельдерей, уилтширские беконы, новозеландские яйца, пересыпанные сухарями, – все было привозное. В сторонке от табльдота командиры миноносцев, мрачные и бородатые, с утра пораньше «качали хересами». Рядом с ними сидели два англичанина: мурманский консул Холл и офицер связи между союзниками лейтенант Уилки. На стуле мотался, как всегда во хмелю, начмурбазы кавторанг Чоколов.
– Аркашки! – позвал Уилки. – Иди к нам…
– Привет, бродяга. – Небольсин дружески хлопнул Уилки по плечу; поклонился через стол консулу, кивок – остальным.
Чоколов наполнил ему стакан хересом.
– Качай, – сказал. – А мы уже… как клопы. Накачались!
– Небольсин, – заметил консул Холл, – у меня вчера была перепалка с коллегами из французского консулата… из-за вас! Лятурнер недоволен, что вы отправили на Петроград наш груз аммиачных пикринов, но задержали стальные болванки от фирмы Крезо… Помните?
– Помню, сэр. Груз из Бордо, упаковка фирмы «Венеста»… Только Лятурнер напрасно на вас обижен: ваши пикрины тоже застряли в Кандалакше… на сортировочной!
На такую злодейскую комбинацию миноносники ответили смехом. Между тем красномордый князь Вяземский, командир эсминца «Бесшумный», еще раз наполнил хересом стакан инженеру.
– Качай, Аркадий, – сказал по-приятельски.
– Спасибо, князь… Говорят, ты потопил субмарину?
– Нет, я не потопил. Она ушла под тень берега. Закамуфлирована, словно дикарь племени ням-ням перед свадьбой. Но зато посыльная «Купава» вчера неплохо отстрелялась от немца.
– Как? – воскликнул Небольсин. – Эта жалкая «Купава»? Но у немцев же артиллерия больше нашей… и намного!
Офицер связи Уилки поднял стакан.
– О, мужество русских! – сказал он, обнимая пьяненького Чоколова. – Иногда не хватает калибра, но зато в избытке мужества. Мне это, черт побери, всегда в русских нравилось.
Небольсин печально замолк. Уткнулись в тарелки и бравые миноносники. Это правда: мужества было – хоть отбавляй, но зато не было орудий. Их снимали с кораблей и ставили на берегу – жерлами в океан. А надо кораблю идти в море – пушки снова тащат с берега, опять крепят на палубах. И такая чехарда уже надоела, и было стыдно перед союзниками…