– Ну, – сказал он, – всему есть предел. Слава богу, мы живем уже в двадцатом веке. Век покорения электричества и перехода на жидкое топливо…
Не вылезая из коляски, вице-губернатор встал во весь рост и громко прокричал в толпу:
– Остановитесь, православные! Кто здесь ближайшие родственники покойного? Почему тело не было отвезено на вскрытие? Стойте, стойте…
Толпа ответила ревом, над головой Мышецкого просвистел булыжник. Борисяк, нагнувшись, подхватил с земли вице-губернаторскую шляпу.
– Я запрещаю, – продолжал Мышецкий, – хоронить усопшего на кладбище до тех пор, пока вы…
Слова его потонули в злобных выкриках.
– Теперь вы поняли? – спросил Борисяк.
Бледный попик вцепился в коляску, силясь что-то растолковать. Сергей Яковлевич схватил его за скользкую, как рыбья чешуя, ризу. Треснула парча – попа втащили в коляску, посадили между ног.
– Гони! – гаркнул Борисяк.
Кучер нахлестнул лошадей, и процессия вдруг поняла, что у нее отнята главная принадлежность похорон – сам распорядитель их, попик. Этим-то и воспользовался Сергей Яковлевич: натянул шляпу поглубже, снова закричал в толпу:
– Или в больницу, или… Кол осиновый на могилу! Борисяк встряхнул попика в своих здоровенных ручищах:
– Ну, батька! Подтвердите, что вы сейчас слышали… Священник надтреснуто проскулил:
– В больницу, в больницу… От греха подале!
И по городу прошла странная процессия: сначала выезд вице-губернатора, бесноватые парни с топорами, старая ведьма с помелом, сам виновник торжества, везомый на дрогах клячами, дьячок с миской кутьи, далее рыдающие вопленицы, а за ними толпа мещан, вооруженных верою в бога и злостью на медицину…
Ениколопов снова отказался производить вскрытие.
– Я знаю, князь, – заявил он, – что перед нами случай острой инфлюэнци, и – ни более того!
– Вскрывайте, – велел Мышецкий.
– И не подумаю. Я ручаюсь за свой диагноз…
– А я ручаюсь за свой, – озлобленно ответил Мышецкий, – что, в случае вашего отказа, вы в двадцать четыре часа покинете Уренскую губернию… Вскрывайте, а я буду ждать результатов!
Через полчаса, закончив вскрытие, Вадим Аркадьевич вернулся к поджидавшему его вице-губернатору. Стараясь не глядеть в сторону Борисяка, он сказал сквозь зубы:
– Не все же Пироговы, князь… Вот и я ошибся! Велите полиции разогнать провожающих по домам, а родственников покойного упрятать в холерный барак.
– Давно бы так, – буркнул Борисяк. Ениколопов налил себе воды и жадно выхлебал:
– Кажется, началось! Что-то рано в этом году…
7
Однако прогноз Ениколопова не оказался пророческим: заболевших в городе более не было. Влахопулов все-таки заставил Мышецкого при встрече ополоснуть руки в растворе уксуса и обкурил его серной бумажкой (методы против холеры он признавал лишь старомодные).