Глаза женщины сияли:
– Князь… милый князь! – При этом она настойчиво соображала: «Что ему нужно?»
Мышецкий держал свою руку на голове Конкордии Ивановны, а Конкордия Ивановна держала свою руку на руке Мышецкого.
Союз – незримый и опасный – был между ними заключен.
– Ничего, мадам, – утешал Сергей Яковлевич, – сейчас все пройдет…
Впрочем, эти подмостки им скоро надоели, нетерпение Монахтиной было слишком велико (что хорошо понимал Мышецкий), и они оба спустились на грешную землю.
– Река еще не вскрылась, – сказал Сергей Яковлевич, – а первый эшелон уже подходит.
– И вы…
– И я не знаю, что делать!
Конкордия Ивановна скинула со лба полотенце и села в постели среди разбросанных подушек.
– Вам нужно выдержать испытание этой весны, – ответила она так же прямо и честно, и Мышецкий кивнул, соглашаясь. – Дальше вам будет легче, и тогда мы…
Она остановилась, проверяя, как он отнесется к этому рискованному «мы». Но князь не возражал.
– И тогда мы с вами, – закончила Монахтина уверенно, – будем в безопасности!
Мышецкий думал: «Вот, наверное, так она начинала и с моим покойным предшественником».
– Милая Конкордия Ивановна, – заговорил он снова, – я недавно видел, как упал мужик с крыши. Он летел вниз, но напротив моего окна тело его как бы замерло в полете. Я теперь часто вспоминаю этого мужика и… лечу, лечу, лечу! Где-то и я, прежде чем разбиться, остановлюсь на мгновение…
По наморщенному лобику Конкордии Ивановны вице-губернатор понял, что сейчас она усиленно вдумывается в его слова.
– Мне нужна ваша помощь, – заявил он открыто, и лоб женщины просветлел. – Вчера я посетил хлебные магазины…
Он улыбнулся и покрутил пенсне за шнурок, намотанный на палец. Конкордия Ивановна терпеливо выжидала.
– Мне показали запасы зерна, – договорил Мышецкий. – Это не зерно, а – дрянь, мусор. Все перегорело… Они думали, что я ничего не понимаю. Но на это хватило даже моих скромных познаний.
Конкордия Ивановна по-прежнему молчала, и это показалось Сергею Яковлевичу невыгодным в единоборстве с женщиной. Он решил вызвать ее на разговор.
– А вот Мелхисидек… – начал он.
Карий зрачок женщины заметно округлился.
– Мелхисидек, – повторил князь и замолчал. Надо было что-то отвечать.
– Да, – признала Монахтина, – преосвященный дорожит моей дружбой…
Пенсне продолжало кружиться и вспыхивало искоркой. Раз! – Мышецкий перехватил его на лету и плавным жестом поднес к переносице.
– Конкордия Ивановна, – сказал он, – мне известно, что для вас нет ничего невозможного в Уренской губернии…
– Вы мне льстите, князь! Я только слабая женщина.