И в печали, и в радости (Макущенко) - страница 160

– Ничего. Я не собираюсь пользоваться этим знанием прямо сейчас.

Я улыбнулась:

– Я не поэтому. Просто у тебя же не так было. Я не хочу, чтобы ты обиделся.

– Все нормально.

– Да? Так вот. Как только я сказала мужу об этом, я поняла, что потеряна вся прелесть этого внезапного чуда. Нельзя женщине признаваться в таких вещах.

– Я уже сейчас все забуду!

– Не смеши меня.

– И что, когда ты сказала – расхотела?

– Да. Я поняла, что его вариант меня не устраивает, и сосредоточилась на том, что у нас хорошо получалось. У нас был плодотворный творческий союз. Мы вместе придумывали и воплощали в жизнь программы, эксперименты, сюжеты, фильмы. По большей части он это делал как продюсер. Но мы были парой.

– Рабочей парой?

– Да. Такая вот у нас была семья. Работа, творчество и секс.

– Извини, но… я, может, чего-то не понимаю, но, мне кажется, это не семья.

– Не семья, тебе правильно кажется. Но это было лучшее, что у нас получалось.

– Ты бы не стала ничего менять, если бы он не уехал?

– Не стала бы. Наверное, я сейчас вела бы какой-то свой проект. Но я рада, что у меня появился шанс изменить жизнь. Тогда, замужем, я чувствовала предопределенность судьбы, и мне это не нравилось. Но это не было достойным поводом уйти от него. Понимаешь, у нас ведь многое было: мы дружили, работали, творили, путешествовали, тусовались, занимались сексом. У нас многое было. Кроме любви. Но все то, что я назвала, тоже редко встретишь.

Он смотрел на меня. Я опять чувствовала своего друга. Таким далеким казалось чувство, когда я боялась посмотреть ему в глаза и спровоцировать всплеск страсти. Он смотрел на меня и старался понять.

– Я понимаю тебя.

Я знала это.

– Я понимаю, почему ты была против наших отношений. Ты боишься опять попасть в ловушку? Только теперь есть и дом, и ребенок, и… Тебе этого мало?

– Да. И не потому, что в этом наборе нет карьеры и экспериментов.

– Я понимаю тебя, – повторил он. А через некоторое время спросил: – А ты знаешь, что для тебя значит любить?

– Нет. Потому что я не чувствовала этого. Я не могу этого описать, и, наверное, пока не появится во мне это что-то необъяснимое, я и сама буду голодающей, Юра. Я пресытилась и села на диету. Я достаточно попробовала, чтобы подождать то, чего я еще не знаю.

Конец лета и половина сентября прошли в движении. Меня пригласили прочесть курс лекций в одну из школ журналистики в Симферополе, а Юре нужно было уезжать в Германию. Я взяла с собой Мишу в Крым. Мы остановились в хорошей гостинице, в которой были ответственные аниматоры. Здесь было дорого, но персонал, неожиданно для Крыма, оправдывал цену. Я до конца не была уверена в своей затее, но Мишка отпустил меня, и, хотя мне нужно было каждый день около часа добираться на такси от гостиницы к городу и обратно, мне удалось получить первый преподавательский опыт.