– Тут правда красиво, и всех тех ужасов, которых ты боишься, здесь нет. Из построек – только что-то наподобие летней кухни, но ее отсюда не видно. И вот там качели.
– Да, мы там были. А что еще есть на летней кухне?
– Ничего съестного. Только растворимый кофе, и очень мало.
– Неизвестно, сколько он здесь уже пролежал, и он не стоит того, чтобы злоупотреблять гостеприимством. – Я отдала Юре чай.
– Сделать тебе? Там есть еще несколько пакетиков.
– Пока не надо, спасибо. Я согрелась. А какое это дерево? – показала я на моего мудреца.
– Дуб. Я видел, как вы обнимались.
– Да, мы полюбили друг друга.
– Так быстро?! – Он не скрывал сарказма. – И оно тебя тоже полюбило?
– Он тоже.
– Откуда ты знаешь, что это «он»?
– Чувствую…
Я ушла от Юры и мудреца вглубь сада. Вот качели, под которыми мы искали ключ.
– Яблоко! – Красные яблоки пробивались сквозь белый туман. Их тут было много! Я начала собирать. – Подумать только! Я всегда думала, что когда останусь без линз и очков, окажусь неспособной к выживанию и умру. А я еще и первая нашла наш завтрак!
– Я нашел чай! – напомнил он.
– Это не пища, это тепло. Ты его и вчера раздобыл. А я нашла еду! – Гордая собой, я надкусила яблоко. На предплечье я удерживала еще штук восемь. Куда мне столько? Жадина. Бах! Больно! Что это? Юра рассмеялся, поставил чашку с чаем на какой-то пень и, хохоча тщетно пытался изобразить жалость.
– Меня яблоня ударила? Яблоком по макушке? Она жадничает?
– Это ты жадничаешь. Покажи. – Он обхватил ладонями мою голову и потер место удара.
– Больно?
– Немного.
– А ты так надула губы, как будто тебе полголовы снесло маленьким яблочком!
Я рассмеялась вместе с ним.
– Может, я как Ньютон? Теперь меня должно осенить! Чем-то физическим!
– Я очень надеюсь, что осенит…
Я посмотрела ему в глаза. Он стоял очень близко ко мне, не убирая руки. В моих руках были яблоки: много целых и одно надкусанное.
– Хочешь яблоко?
– Не угадала.
Я смотрела в его глаза, а потом прикрыла веки. Опять нахлынули воспоминания о ночи. Но теперь все иначе, ведь я могу открыть глаза и увидеть его. Я так и сделала, но мне было мало. Я не понимала его. Он смотрел в ожидании и спокойствии. Чего он ждал? Что я вырвусь или что обниму его? Что он знал теперь обо мне? Он отпустил меня.
– Моих рук нет на тебе, – тихо указал он.
Он стоял там же.
– Нет? – Мне стало смешно. – Нет рук? Я их чувствую по всему телу.
Он сглотнул и выдохнул.
– И как тебе это?
Я начинала волноваться. Что же это такое: когда он так смотрит на меня, я не могу быть неискренней, но, когда темно хоть глаз выколи и я его не вижу, я тоже не могу сдержаться?