И в печали, и в радости (Макущенко) - страница 184

– Тут правда красиво, и всех тех ужасов, которых ты боишься, здесь нет. Из построек – только что-то наподобие летней кухни, но ее отсюда не видно. И вот там качели.

– Да, мы там были. А что еще есть на летней кухне?

– Ничего съестного. Только растворимый кофе, и очень мало.

– Неизвестно, сколько он здесь уже пролежал, и он не стоит того, чтобы злоупотреблять гостеприимством. – Я отдала Юре чай.

– Сделать тебе? Там есть еще несколько пакетиков.

– Пока не надо, спасибо. Я согрелась. А какое это дерево? – показала я на моего мудреца.

– Дуб. Я видел, как вы обнимались.

– Да, мы полюбили друг друга.

– Так быстро?! – Он не скрывал сарказма. – И оно тебя тоже полюбило?

– Он тоже.

– Откуда ты знаешь, что это «он»?

– Чувствую…

Я ушла от Юры и мудреца вглубь сада. Вот качели, под которыми мы искали ключ.

– Яблоко! – Красные яблоки пробивались сквозь белый туман. Их тут было много! Я начала собирать. – Подумать только! Я всегда думала, что когда останусь без линз и очков, окажусь неспособной к выживанию и умру. А я еще и первая нашла наш завтрак!

– Я нашел чай! – напомнил он.

– Это не пища, это тепло. Ты его и вчера раздобыл. А я нашла еду! – Гордая собой, я надкусила яблоко. На предплечье я удерживала еще штук восемь. Куда мне столько? Жадина. Бах! Больно! Что это? Юра рассмеялся, поставил чашку с чаем на какой-то пень и, хохоча тщетно пытался изобразить жалость.

– Меня яблоня ударила? Яблоком по макушке? Она жадничает?

– Это ты жадничаешь. Покажи. – Он обхватил ладонями мою голову и потер место удара.

– Больно?

– Немного.

– А ты так надула губы, как будто тебе полголовы снесло маленьким яблочком!

Я рассмеялась вместе с ним.

– Может, я как Ньютон? Теперь меня должно осенить! Чем-то физическим!

– Я очень надеюсь, что осенит…

Я посмотрела ему в глаза. Он стоял очень близко ко мне, не убирая руки. В моих руках были яблоки: много целых и одно надкусанное.

– Хочешь яблоко?

– Не угадала.

Я смотрела в его глаза, а потом прикрыла веки. Опять нахлынули воспоминания о ночи. Но теперь все иначе, ведь я могу открыть глаза и увидеть его. Я так и сделала, но мне было мало. Я не понимала его. Он смотрел в ожидании и спокойствии. Чего он ждал? Что я вырвусь или что обниму его? Что он знал теперь обо мне? Он отпустил меня.

– Моих рук нет на тебе, – тихо указал он.

Он стоял там же.

– Нет? – Мне стало смешно. – Нет рук? Я их чувствую по всему телу.

Он сглотнул и выдохнул.

– И как тебе это?

Я начинала волноваться. Что же это такое: когда он так смотрит на меня, я не могу быть неискренней, но, когда темно хоть глаз выколи и я его не вижу, я тоже не могу сдержаться?