– Вот ты и должна предотвратить это! – вкрадчиво советовала она. – Я не знаю, как так вышло, но ты на него оказываешь влияние. Уже не важно, кем ты была раньше. Сейчас тебя воспринимают, как Мисценовскую. И знаешь, это самый высокий пик твоей карьеры.
Я фыркнула. Поставила бокал на подоконник. Мне захотелось уйти от нее, без извинений и предупреждений. И еще совсем недавно я бы так и сделала. Но меня останавливали завышенные мною же требования к себе: я так дипломатична была весь вечер, и мне так жаль было терять марку из-за такой вот Зои… Она продолжала:
– Он никого не слушает, его ненавидят многие за его высокомерие. Но его ценят наверху. И нам с ним придется мириться. И здесь все видят, как он на тебя смотрит. Он тебе единственной никогда не перечит.
«Видела бы она нас дома!» – улыбнулась я про себя.
– Ты поможешь ему на этой должности. Я хорошо знаю, в чем состояла твоя работа в журналистике. Сегодня вы обслуживаете одних, завтра других. Ты умеешь договариваться с совестью. Убеждать и себя, и других.
– Вы заговариваетесь! И ошибаетесь! У меня нет на него такого влияния.
– Значит, добейся его! У тебя все есть для того, чтобы стать ему настоящей женой!
– Вы так говорите, как будто я могу карьеру построить на том, чтобы быть женой Мисценовского!
– Тут все этого хотят! И не у всех получается. Мало уметь вилять бедрами и красить ресницы. Видимо, для мужчины нужно быть чем-то большим. Нужно быть ему не просто любовницей, а матерью. У тебя получится!
Она была дурой, я это понимала. Я понимала ограниченность ее мировоззрения и природу умозаключений. Ей все время приходилось в жизни бороться, и она мечтала бы стать кому-то любимой, но не вышло, и уже не выйдет. Она не знает, что значит быть женщиной, она это видела только со стороны и примерила на себя: быть женой значит работать женой! Небось еще нашла подкрепление своим мыслям в каких-то биографиях российских цариц и похабных книжках жен олигархов. Она говорила глупости, и этот разговор меня унижал. Но, не отдавая себе в этом отчет, она случайно надавила на больную точку. Она назвала меня его мамой и нянькой! И видела в этом мое предназначение! Если бы я пошла по предложенному ею пути и Юре, правда, были бы интересны карьерные перспективы здесь, то неужели я такой бы и стала? Нет! Нет, не хочу, не буду! Хочу уйти. Хочу побыть одна. Долго одна.
Я все же нашла в себе силы извиниться и ушла от нее, хотя и без повода. Боковым зрением я видела Юру. Он шел ко мне, а я понимала, что видеть его сейчас хочу меньше, чем кого-либо. Кто угодно, только не он. Я не готова сейчас улыбаться ему и вести себя, как обещала: «Я буду всегда с тобой». Это было вчера, позавчера, не сегодня. Я его не стою, я не умею держать обещаний, меня тяготит чувство долга, я лживая, и она права, мне легче договориться с совестью, потому что смотреть правде в глаза больно. Мне больно и страшно смириться с реальностью и с моим новым альтер-эго, его матерью. Я еще не привыкла к этому и не сформировала своего отношения.