Дверь распахнулась. Евгений Макарович закрыл глаза и слушал… Бах! Вот оно, он ждал этого. Ждал удара о стену и ждал прихода этого человека. Не потому, что что-то новое хотел услышать, и не потому, что было что обсудить. Просто как-то давно его тут не было. И давно никто так не открывал дверь, и давно не было плачущих медсестер, которые просятся перевести их к другому хирургу, и… вообще-то он по нему соскучился.
– Юра, я даже разворачиваться не буду. Дыру в обоях на стене я назову в твою честь, никто так больше сюда не заходит.
– Я предпочитаю, чтобы в мою честь называли стенты или методы операций.
Евгений Макарович раскрутился на кресле и обернулся к вошедшему. Мисценовский не заходил в кабинет. Так и стоял в дверях, в распахнутом халате, с расстегнутым воротом на рубашке и со вспотевшими висками.
– Юра, что?
– Три часа! Три часа вместо полутора я потратил на одного пациента! – закричал он.
– Почему?
– Догадайтесь!
– Юра, ты же знаешь…
– Я не знаю, я не хочу знать, почему мне опять привезли больного с инсультом по «скорой»! Я – нейрохирург, а не врач-диагност. Я не должен определять болезнь, мне должны все разложить, пока я надеваю перчатки…
– Но ты же можешь диагностировать!
– Я теряю время! Свое профессиональное и его – жизненное.
– Ну все же всегда хорошо…
– Не обходится! Евгений Макарович! – Он закрыл дверь. – Так нельзя работать! Я должен оперировать!
– Но так ты сможешь наблюдать… – Заведующий прикусил язык. Это молодым порослям можно рассказывать о преимуществах полифункционального подхода нейрохирурга к пациенту… Не ему. Этот уже все свое отнаблюдал, этого не проведешь…
– Юра, скоро… Обещают, что скоро у нас будет новый томограф.
– Евгений Макарович, мне не компьютерная диагностика нужна, мне нужны люди! Профессионалы, которые могут принимать решения, могут взять на себя часть ответственности, на которых можно положиться!
– Юра, здесь таких нет.
– Я же есть!
– Я не знаю почему! – искренне ответил Макарович.
Мисценовский вздохнул и оперся руками о стол. Он готов был выпустить пар.
– Юра, ты устал. Ты… – Макарович посмотрел в график и округлил глаза. – У тебя сегодня операция в семь была назначена!
– Я уже и не помню ее.
– Сейчас девять вечера! Ты что? Ты опять весь день стоял?
– А кого мне было ставить? Егора вашего? Никита тоже пашет. Я о чем вам и говорю! И не надо так удивляться, это повторяется изо дня в день. И вы правы, в этом только моя вина. Тут ничего не изменится, изменить что-то для себя могу только я сам. И я сам тут у вас торчу.
– Ты знаешь, у меня язык не повернется просить тебя остаться. И я благодарен, что ты…