Обожжённая душа (Богатова) - страница 125

Даромила вслушивалась в звуки леса. Скрипели, постанывая, вековые деревья, иногда доносился и хруст ветвей — это, проламываясь сквозь чащу, удирали от дороги дикие лоси. Голова в скором времени сделалась пустой и лёгкой, а с сердца спала глыба льда. Лоно природы умиротворило, привело в равновесие душевные терзания. И хорошо будет, если останется жить в таком месте, только на пользу. Даромила вовсе отгородилась от случившегося у костра разговора, решая как можно скорее забыть об этом.

День расходился, всё быстрее клонясь к середине, а вот небо, как и ожидала Даромила уплотнилось низкими облаками, разом потемнело в лесу. После обеда посыпал снег, сначала воздушными хлопьями, но через некоторое время поднялся ветер, пробуждая пургу, такую, что на несколько саженей стало не видно ничего, только серый лесной массив и никаких чётких очертаний. Даромила потерялась во времени — близится ли день к вечеру, или замерло все в ожидании бури? Ждала, не теряя надежду, что тучи разойдутся и блеснет огненным оком светило. Но как ни трудно было идти, отряд не останавливался, только, как и говорил Вяшеслав, делали короткие привалы по нуждам и вновь поднимались в сёдла, трогались в дорогу. А потом стало понятно, что всё же начало темнеть, но наконец, в мути снегопада завиднелись крепостные огни.


Тут уж и легче стало. Лошадей погнали быстрым ходом, хоть из-за усиливающегося ветра и бурана земля сравнялась с небом, потому так скоро, как хотелось, добраться до очага не получилось. Пришлось ещё побороться с ветром, что нещадно хлестал по лицу, сметал гривы, рвал полы плащей, сбивая с шага тяжеловесных меринов. Перед солнцеворотом самое суровое тёмное время. Морана ожесточается люто. Стоит зазеваться, накроет своим чёрным покровом. Пережить бы, переждать, когда закончится студень и ослабнет богиня смерти, там и тепло победит, тогда и не страшно. Вот так и в жизни Даромилы настали холодные беспросветные дни — пережить бы.

Острог находился в лоне лесного хвойного массива, окруженного с западной стороны каменными нагорьями. Огибала острог, насколько хватало глаз, река неширокая, по берегу под слоем снега сокрыты были челны, только штыки мачт и торчали. Когда всадники вывернули к главным воротам, Ждан отделился ото всех, погнал мерина вперёд, видно, упредить о приезде хозяев. И как только путники подъехали, сбитые массивные створки ворот распахнулись, впуская припозднившихся гостей. На дворе поднялась суета, и не было уже понятно, где свои, а где чужие. Одни встречали приезжих громкими выкриками, другие забирали лошадей, уводя в стойла. Даромила поняла, что не может разжать задубевшие пальцы, настолько озябли руки. Уже и не грели пуховые рукавицы, что отыскала Божана для неё. На этот раз с лошади помог слезть Ждан. Княжича и воеводу она отыскала взглядом у крыльца, те переговаривали с видным широкоплечим мужем в длинном тулупе нараспашку и в расшитой косоворотке под ним. Видно, это и был тот самый старший рода Радим.