Пребран стиснул челюсти, сунув руку в штаны. Рьяно заскользил ладонью по твёрдой, что дуб, плоти, проклиная себя за то, что отправился к ней, зная, чем может это всё закончиться и какими мучениями это ему обернётся. Он всё ещё ощущал её сладкий запах, который оседал на языке, вызывая острое, как нож, желание, чувствовал гладкость кожи, жар и влагу нежных губ, свежесть мокрых волос. Всё это очень быстро привело его к пику, в глазах потемнело, и он закрыл их, а горло сдавил бессильный стон. На руку брызнуло горячее семя. Сердце толкалось в груди судорожно, почти больно. Пребран зажмурился — этого было недостаточно совершенно. Княжич изнеможённо откинулся назад, прислоняясь спиной к бревенчатой стене. Хорош гусь, нет, просто скотина, что ворвался к ней, хватило ей одного подонка. Ещё и его терпит. Твердил же всю дорогу себе, что держаться от неё подальше нужно, но всё равно понесло его, куда не просят, где и не ждут вовсе! Оторвавшись от стены, Пребран одним махом сбежал с порога, ловко, по-мальчишечьи, перепрыгнул через перекладину прямо в снег. Рванул удушливый ворот рубахи, оголяя грудь, зачерпнул холодную горсть, вытер руки, следующей горстью растёр шею и грудь. Леденящий холод взбодрил, поостудив пыл, вышибая всю дурь.
Вернулся княжич на крыльцо не скоро, только после того, как вдоволь надышался свежим воздухом. Мысли мало-помалу развеивались, пускаясь привычным руслом, и мороз всё же начал сковывать, пробираясь под кожу, становясь обжигающе колючим. Только тогда княжич вернулся в спящий терем. Все же нужно попытаться уснуть, иначе усталость и напряжение за все дни пребывания в пути сыграют в неподходящий миг с ним злую шутку.
Пребран прошёл полутёмными переходами до отведенной ему Радимом светелки. Шорох за спиной вынудил развернуться в готовности дать отпор нежданному преследователю, но в последний миг он разглядел в темноте хрупкую фигурку. Девка, от неожиданности сдавленно вскрикнув, отпрянула. Только потом Пребран разглядел в ней знакомые черты.
— Лади, зачем так подкрадываться?
Девушка выпрямилась, гордо, по своему обыкновению, подняла подбородок, плотно сжав губы. Тьма расступилась, княжич, скользя взглядом по знакомым чертам лица, успокаивался, да только зря.
— Что ты тут делаешь? — спросил твёрдо.
В пути Ладимира была очень тихой, почти незаметной, взгляд её полнился грустью и болью, от которых нутро в узел сворачивалось, и потому ещё больше хотелось помочь ей поскорее найти сестёр. Даян по своей неумелости и неопытности даже не мог толком поддержать её, утешить, а только надоедал своим излишним вниманием, желанием оберечь, и зря мозолил глаза.