«Леший бы всё побрал», — чертыхнулся Пребран, призывая здравый рассудок.
Так нельзя. Нет. Нужно убираться отсюда как можно быстрее. Немедля. Княжич вошёл в очередную комнату и застыл, понимая, что забрёл не туда. Вчера он смутно помнил, куда его вели. Он осмотрелся. Челядь тоже, как назло, испарилась. Глухой удар и последующий гулкий грохот за его спиной вынудили отринуть все мысли. Княжич обернулся, но увидел только запертую дверь, из-за которой донёсся жалобный стон и тихий женский плачь:
— Ярополк, не надо!
Затем послышалась возня. Княжич смял кулаки, сощурив от бушующих чувств глаза, вдохнул туго и тяжело и, кажется, больше не выдохнул, когда к стону и плачу прибавились ещё и гулкие удары чего-то тяжёлого о стену.
Пребран дёрнулся вперёд, но тут же остановился. Без сомнения, дрожащий и напуганный голос принадлежал княгине. Имя князя, произнесённое из её уст, означавшее запрет, плеснуло, как пролитая кровь. Взор заполнили багряные вспышки, дробящим грохотом забилось в груди сердце, совершенно оглушая вдобавок к разливающимся за стеной женским вскрикам. Они просачивались в голову сквозь рябящую от внутреннего волнения толщу. Уйти немедленно приказывал голос разума, но ступни будто примёрзли к полу, и Пребран сделался каменным истуканом, застыл, тяжело и надрывно дыша.
— Ты думаешь, я слепой?! — донёсся глухой и хриплый голос князя Оруши. — Что я ничего не замечаю? На кого ты смотрела, блудница? Смотри на меня, ну! Отвечай! — снова послышался шлепок.
Мгновенно калёным сплавом всплеснула по венам кровь, Пребран покачнулся в сторону двери и снова замер, пытаясь мыслить здраво. Судорожно выдохнул, глянул в сторону выхода. Нужно уходить.
— Смотри на меня, гулящая сука, — на этот раз голос Ярополка был твёрдым, не терпящим пререканий. — Всегда… смотри… только… на меня, — грохот о стену стал тяжелее и почти беспрерывным. — Даааа… вот так… только на меня…
Чёрный сгусток ненависти, что разверзлась внутри княжича, утягивал на самое дно, опрокидывая его в глухую пропасть. Разрывал на части порыв немедленно прекратить это. Пребран сделал шаг, но в тот же миг за стенкой раздался утробный рык, и ему отозвался протяжный стон девушки, срывающийся на крик. Такой стон муки способен вывернуть душу наизнанку. Всё закончилось так же резко, как и началось.
Несколько мгновений Пребран слушал тишину, а потом встряхнул головой и сделал шаг к выходу. Едва он до неё добрался, как запертая дверь отворилась. Опираясь о створку, едва держась на ногах, княгиня будто выползала, а не выходила, едва переступая ногами. От её вида пересохло в горле хуже, чем это было с утра после пробуждения. Наверное, если бы она сразу заметила постороннего, то попыталась бы ещё держать себя, но, совершенно ничего не подозревая, девушка тихо прикрыла за собой дверь, а когда повернулась, замерла. Маленькие плечи застыли в напряжении, зелёные глаза, застеленные мутной пеленой, заледенели если не в удивлении, то в хмурости, верно ей было сейчас всё равно. Пребран невольно скользнул по ней взглядом: плечи, шея и грудь в вырезе рубахи были покрыты красными и синим пятнами старых синяков и уже теперь новых, на заплаканном лице, на щеке бурела ссадина. Золотистые, как солнечная сурья, косы были теперь распущенны и растрёпаны.