На столах — оловянные миски и ложки. За столами — люди.
Слуги — рабы и рабыни — разносят медные баки с похлебкой.
Люди жадно едят: слышно лишь позвякивание ложек да чавканье.
Спартака удивило, что никто не разговаривал. Объяснив себе это тем, что люди проголодались после тяжелых занятий, он обернулся к сидящему слева и спросил:
— Как тебя зовут?
Сосед не только не ответил, но сделал вид, что не слышит. С тем же вопросом Спартак обратился к соседу справа. Но тот еще ниже опустил голову, чуть ли не окуная бороду в похлебку. Главный надзиратель, заподозрив что-то, поспешил к месту происшествия. Он еще издали поднял кнут — общение друг с другом гладиаторам было строго запрещено. Спартак отложил ложку в сторону и глянул на надзирателя так, что тот остановился и замер, кнут бессильно повис в воздухе. Гладиаторы повернулись в их сторону, с интересом следя за этим молчаливым поединком. Но любопытство их было обмануто, кнут не опустился на плечи виновника. Они были разочарованы, потому что расправа надзирателя с нарушителем правил была единственным развлечением в этом мрачном и немом царстве. В глазах некоторых промелькнуло что-то похожее на симпатию к Спартаку, удивление его дерзостью, злорадство по отношению к посрамленному надзирателю. Это был проблеск постоянно подавляемого в людях человеческого начала.
Надзиратель несколько мгновений стоял в каком-то оцепенении. Его лицо, властное и жестокое, выражало недоумение.
Гладиаторы, сидевшие к нему лицом, почувствовали даже неловкость. Они видели, что надзиратель испугался, но понимали, что им, как нечаянным свидетелям его испуга, потом не поздоровится. Они опустили головы и снова стали хлебать, позвякивая ложками и глядя в свои миски.
Спартак медленно отвел взгляд от надзирателя. Надзиратель все понял, рука с кнутом опустилась. Ему показалось, что гладиаторы не заметили его позора, и он счел за самое разумное сделать вид, что не понял взгляда Спартака. Как будто между ними ничего и не произошло. Он повернулся и отошел. Но другие надзиратели, конечно, видели, что он проиграл в этой схватке с новым рабом.
Когда обед закончился, гладиаторы поспешили к дверям. Пока они шли в свои каморки парами и группами, то успели перекинуться словом по поводу необычного происшествия.
Некоторые из них были недовольны тем, что главный надзиратель не отхлестал нового раба, им хотелось видеть, как тот подожмет хвост, получив трепку за свою неслыханную дерзость. Но большинство были рады унижению ненавистного надзирателя. Они увидели, на что способен смелый человек, защищающий свое человеческое достоинство. И были горды за себя, потому что они тоже люди.