Мукапор сдержанно поклонился Помпедию Долабелле, и переводчик бесстрастно повторил его слова:
— Я понимаю твою скорбь по воинам, павшим на поле битвы. Но там пали не только твои люди, но и наши. Мы почтим память всех — таков уж наш обычай. Ты и твои помощники могли бы увидеть, как мы едим и пьем в память об умерших и за здоровье живых. Мы и скорбим и одновременно утешаем себя. Но у вас другие обычаи, и мы их тоже уважаем. Ты и твои помощники будут есть и пить в другом месте. И чтобы тебе не было так горько от скорби, которая выпала на твою долю, пусть тебе будет сладко наше вино, наш хлеб и наши яства.
18.
Мукапор распорядился устроить богатую трапезу в одном из домов селения и пленных римских командиров отправили туда.
Потом он направился к столам с хлебом и вином, сопровождаемый своими командирами, как бы случайно прошел мимо Спартака, остановился и шепотом спросил:
— Хорошо я сказал?
— Лучше, чем можно было ожидать. Я опасался, что ты или выбранишь его или высмеешь, задетый отказом принять твое гостеприимство. А ты поступил, как истинный победитель: достойно и великодушно.
Мукапор улыбнулся одними глазами:
— Значит и мы, не учившиеся хорошим манерам, умеем поступать учтиво с римскими патрициями. А может быть, и к лучшему, что они отказались сесть с нами за стол. В их присутствии не раскроешь душу. Хотя мы и не виноваты, что они остались без войска, все равно им тошно. Так что сядем без них за братскую трапезу!
Мукапор направился к группе старейшин, которые его поджидали, и сел за их стол. Взял хлеб, разломил его на ломти и роздал сотрапезникам, сидевшим напротив и по сторонам от него. Они ответили ему тем же, и тогда он роздал хлеб сидящим на разных концах стола, оставив себе несколько кусков...
Пиршество началось.
Мукапор поднял свой кубок:
— Будем живы и здоровы! Хотел враг пировать, а пришлось горевать. Кто нас не любит, того наш меч погубит. Ваша воля, а наше поле. Биться не хотим, а поля не отдадим. Хвала Дионису!
Хвала Дионису! — отозвался эхом хор мужских голосов. На столах появились жаренные на вертеле крупные поросята, барашки, томившиеся под горячими угольями, противни с вареными курами, посыпанными красным перцем, сковородки с жареной рыбой.
Повара приносили блюда и ставили перед пирующими воинами. А те протягивали руки к яствам, выбирали кому что нравится, облизывали пальцы и аппетитно чавкали. Ведя друг с другом оживленную беседу, они ели не торопясь, без жадности, как люди, для которых обильная пища не редкость. Знали, что незачем спешить, потому что еды приготовлено больше, чем они могут съесть. В глиняные кубки лилось из кувшинов густое красное вино.