— Но подали его холодным, — кивнув на труп, заметил Никита.
— Вечером убили. По темноте. Точно пока рано говорить, но, думаю, ближе к полуночи, когда уже все домой вернулись. — Плетнев кивнул на гараж. — Надо бы узнать, где Кондаков был в это время.
— Мне узнать?
— Сначала с соседкой поговори. Кто там от Кондаковых уходил?.. Если Игонин, то все ясно… Ну, чего стоишь?
До Паркетной улицы Никита добрался за полчаса. И это с учетом загруженности дорог. Он ехал от окраины к центру, ночью это направление на карте, как правило, светится зеленым светом, от места преступления до своего дома Кондаков мог добраться минут за пятнадцать. Интересно, какая у него машина? Или он пользовался такси?
Никита подъехал к дому, с кислым видом глянул на подъезд. Дом в хорошем состоянии, но старый, семиэтажный, консьержная здесь не предусмотрена, подъезды не охраняются. Даже камер там нет. Кодовые замки, вот и вся безопасность.
Но видеокамеру Никита все же нашел, на столбе метрах в десяти от подъезда. Но смотрела она вдоль дороги, с легким уклоном к дому. Вряд ли дверь подъезда попадала в поле зрения, просматривалась только площадка перед ним, и то скорее всего не вся. Но, как говорится, лучше что-то, чем ничего.
Никита не знал код замка, но женщина, вслед за которой он зашел в подъезд, вопросов не задавала. Только покосилась, подходя к лифту, но Никита свернул к лестнице. Третий этаж — не высота.
На лестничной площадке он поднял воротник куртки, чтобы Кондаков не смог его узнать, если вдруг при каждом шорохе бросается к «глазку».
Женщина в японском халате открыла ему сразу. И скользнула взглядом по его животу, как будто там, на поясе, должен был висеть самурайский меч.
— Вопрос на две минуты… — сказал он, плавным, но энергичным шагом переступая через порог.
Женщина удивленно глянула на него, сдала назад.
— Вы меня узнаете? — спросил Бусыгин.
— Вы такой интересный молодой мужчина, — жеманно проговорила она, закрывая за ним дверь.
— Из полиции.
Из кухни в коридор вышел крупный, страдающий ожирением мужчина. В одной руке у него была кружка, в другой кусок хлеба. Заплывшие жиром глаза, тройной подбородок. Двигался он медленно, тяжело и неагрессивно. Но это не помешало Никите сравнить его с борцом сумо, а женщину — со стареющей гейшей.
— Тёма тоже такой же быстрый, — вздохнула она.
— Кто такой? — вяло спросил мужчина.
— Из полиции.
— А-а… — Он посмотрел на кусок хлеба в своей руке, глянул на Никиту, пожал плечами и повернул назад. Все правильно, лучше жевать, чем говорить.
Никита достал свой «айфон», открыл фотографию Игонина. Он скачал ее из Сети по пути к Паркетной улице. Это раньше ему было все равно, как выглядел Марк Анатольевич. Даже при том, что он пытался спасти ему жизнь.