— Пошли?
Никита не говорил, куда им нужно идти, но Вересов понял его без слов.
Цоколь у дома достаточно высокий, это значило, что подвал здесь полноценный. Как оказалось, попасть туда можно было прямо из дома. Лестница узкая, но крепкая и под наклоном. По ней можно было идти, а не карабкаться. И свет в подвале горел достаточно ярко.
Был также вход и со двора — дверь там широкая, удобная. Видимо, через нее и загружали подвал всяким хламом — кирпичи, тротуарная плитка, доски, даже мешки с окаменелым цементом. Все старое, в пыли, в паутине, а доски даже мхом поросли. Здесь же был и рабочий инструмент — лопаты, грабли, кирка, лом. Грязь с лопат счищена, но все равно заметно, что пользовались ими не так уж и давно. Так же, как ломом и киркой.
Пол в подвале был засыпан щебнем, но грязи, в которую могла влезть Кольцова, Никита не видел, пока не оказался в дальнем от лестницы углу. Здесь щебень лежал вперемешку с комьями свежей глины. И это не могло не показаться странным.
— Что скажешь? — спросил Вересов. Голос его дрожал от волнения.
— Боюсь даже предположить.
Щебень явно сгребали в кучу, чтобы обнажить землю под ним. А потом вернули на место, невольно смешав с глиной, которая осталась после работы. После страшной работы.
Вересов взял грабли, снял слой щебня в углу подвала. Земля там хорошо утрамбована, но видно было, что вскапывали ее недавно. Вырыли яму, сбросили тело, вернули землю на место, тщательно уплотнив ее, чтобы не было могильного холмика.
Вересов бросил грабли, позвонил Плетневу, объяснил ситуацию и сообщил о страшной догадке.
— Лопаты есть… — невесело сказал старлей. — И силы тоже… Я все понял.
Вересов сунул телефон в карман и уныло глянул на Никиту:
— Ты давай начинай, а я за понятыми.
Никита и сам уже понял, что от физической работы не уйти. От физической работы с моральной нагрузкой.
Земля успела замерзнуть, но он смог вгрызться в нее на лопатный штык. К этому времени подоспел Вересов, приведя в качестве понятых трех таджиков.
Никита работы не боялся, но земля такая тяжелая, ни конца ей, кажется, ни края, а тут такое подспорье. Рука сама потянулась к бумажнику.
Таджики взялись за работу, а Никита поднялся в дом. Кольцова сидела на прежнем месте и, закинув голову, смотрела в потолок. На полу валялась пустая бутылка.
— Я хочу курить! — пьяно, хныкающим голосом потребовала она.
— Я тоже.
— Так в чем же дело?
— Я не курю. Кстати, мы нашли Веронику. — Никита не врал, он всего лишь смотрел в будущее.
— Нет! — Кольцова дернулась, попыталась встать, но он усадил ее на место.