Тем не менее она была разочарована, когда никто из них не смог ответить ей ничего конкретного.
– Что случилось? – спросил Карим, знаком попросив налить ему еще кофе.
– Ничего особенного. Я спросила своих братьев, знают ли они что-нибудь о том дипломатическом туре моего отца, о котором упомянул посол. Они не знают.
– А почему вас это так заинтересовало?
Гадила выразительно посмотрела на него, давая понять, что, вероятно, это не та тема, которую стоит обсуждать в присутствии слуг.
– Просто любопытно.
Он уже знал про эти письма, и потому ему удалось говорить небрежно:
– Не вижу, что здесь может быть любопытного.
– При всем уважении, – сказала она ровным голосом, – вам это не кажется любопытным, потому что это не касается ваших родителей. А у меня есть вопросы.
Случайные свидетели будут думать, что она все еще говорит о своем отце, но на самом деле она имела в виду мать и Адира. Несмотря на его равнодушный вид, Карим, кажется, обиделся на ее замечание – Галила заметила, как он сжал вилку.
– Мне кажется, у вас есть более важные дела, которым стоит посвятить свое время. Как продвигается подготовка к свадьбе?
– Отлично. У меня замечательные помощники, так что иначе и быть не может, – ответила Галила, улыбнувшись своим секретарям.
До приема оставалось всего несколько дней, и, хотя Галиле нравилось быть в центре внимания, она очень нервничала. Она не сомневалась, что все пройдет на высшем уровне, но Карим собирался скрепить их брак близостью той ночью, а у нее были очень неоднозначные чувства на этот счет.
Вчера она пыталась ему что-то доказать, но сама не понимала, что именно. Что она смелая? Что из нее выйдет любовница, которая сможет удовлетворить его? Что он не может ей противостоять?
Вместо этого она обнаружила, что, даже когда она берет инициативу в свои руки, она не в состоянии себя контролировать. Не может ни сдержаться, ни остановиться. На самом деле, чем больше она думала об их встрече, тем больше она боялась, что сходит по нему с ума так же, как ее отец по матери.
Еще более страшной была мысль, что она может зависеть от мнения Карима, как зависела от материнского. А он уже продемонстрировал, насколько непостоянным было его отношение. Во что превратится ее жизнь перед лицом его равнодушия?
Карим никогда не даст ей то «большее», о котором она мечтала.
Почему? Что с ней не так? Она убедила себя, что угасающая красота Намани заставляла ее завидовать дочери, но ведь Карим относился к ней с тем же пренебрежением.
Возможно, в ней был какой-то изъян, который не позволял людям по-настоящему полюбить ее?