К счастью, он скоро убедился, что у Галилы был особый дар очаровывать людей. Она легко переходила от милой светской болтовни о миланских бутиках до обсуждения политических проблем. Если у нее были вопросы, она умела задать их так, что те не казались неуместными. Если она имела особое мнение, ей всегда удавалось высказать его таким образом, что это казалось не возражением, а точкой зрения.
– О! Так вы знакомы с моим отцом? – услышал он ее голос.
– Сказать так было бы преувеличением, – ответил посол. – Я встречал его лет тридцать тому назад. Я был довольно молод, только начинал свою карьеру в качестве переводчика. Он приехал в нашу страну в рамках дипломатического тура. Блестящий человек. Я восхищался им. Я как раз хотел спросить вас о его здоровье. Я знаю, что он недавно отошел от дел. Надеюсь, он в порядке?
– Он очень тяжело переживает смерть моей матери.
– Понимаю. Даже тогда я заметил, как он ее любит. Он даже прервал тур, чтобы вернуться к ней. Я еще тогда подумал, что не могу себе представить женщину, разлуку с которой я не мог бы вынести. Но потом как раз такую и встретил. – Посол улыбнулся своей жене.
Та покраснела и попросила не смущать ее.
Галила улыбнулась, но только губами, глаза ее сосредоточенно вглядывались в прошлое.
– Я даже не могу вспомнить, чтобы он оставлял ее одну. Во всяком случае, на моей памяти этого не было. Но тогда я еще не родилась.
Если бы она посчитала, то поняла бы, что отец Карима покончил с собой как раз тридцать лет назад…
– Нам нужно обсудить условия работы иностранных банков, – вмешался Карим, меняя тему.
Через несколько минут женщины перешли к безобидным темам, и остаток вечера прошел без происшествий. Но он понял, что это еще один пункт, который нужно держать под контролем. Его хорошо продуманный брак по расчету постепенно превращался в минное поле.
Гости ушли, и Галила, извинившись, тоже удалилась в свои покои. Ей было о чем подумать.
Она все еще не могла прийти в себя после сцены в кабинете и теперь стыдилась самой себя.
Когда они встретились за обедом в присутствии посла, он снова держался очень сдержанно и отстраненно, едва уделяя ей внимание. Его равнодушие ранило ее в самое сердце, так что она просто старалась не смотреть на него, чтобы не видеть равнодушного выражения его лица. Она целый вечер боролась с собой, пытаясь не показывать, как ей больно, задавала бессмысленные вопросы и пыталась обсуждать с женой посла разведение собак.
А потом посол упомянул поездку ее отца тридцатилетней давности.
В ее странном браке у нее было слишком много новых забот, чтобы думать о матери и ее загадочном любовнике, но и забыть о нем она не могла. Она не стала спрашивать отца о давней поездке, но она написала обоим братьям, постаравшись очень осторожно выяснить, знают ли они что-нибудь о том путешествии. Вряд ли, конечно, они знали. Малак тогда еще не родился, а Зуфар был совсем малышом.