Их тела начали двигаться.
Он был прав. Этого наслаждения она не могла себе подарить, не могла даже вообразить. Когда он выходил из нее, она цеплялась за него, стонала и умоляла вернуться. Он возвращался.
– О! – выдохнула она, начиная понимать.
– Да, – простонал он.
Он двигался медленно, давая ей привыкнуть к новым ощущениям. Ее наслаждение было таким острым, что она укусила его за бицепс. Только тогда он издал дикий хрип и ускорил темп. Ее тело извивалось под его телом. Чувствуя приближение оргазма, она обвила ногами его поясницу и удерживала его, пока блаженные конвульсии пробегали по ее телу.
Он вошел в нее глубоко, насколько мог, встречая взрыв наслаждения.
Это было абсолютное блаженство, с единственной оговоркой – оно не могло длиться вечно. Зато его можно было повторить. Они подарили друг другу наслаждение еще дважды, потом она уснула, чувствуя, что теперь связана с ним навечно.
Поэтому пробуждение в пустой постели было особенно грустным.
Он обещал не отталкивать ее, но сейчас она чувствовала себя покинутой и одинокой. Снова.
Карим совершил ужасную ошибку. Обещание, которое он дал Галиле, сильно ослабляло его позиции. Но он предпочел пойти на этот шаг, а не откладывать завершающий брачный акт. У него просто не было сил. Ожидание брачной ночи совершенно измотало его, лишило его воли. И когда он оказался перед выбором – защищать себя или получить Галилу, он выбрал Галилу. И этот выбор в очередной раз показал ему, насколько она для него опасна. Ужасно опасна.
Возможно, если бы она была холоднее или решительно отказалась, он бы отступил. Но она хотела этой близости не меньше, чем он. Он проснулся рано утром, полный готовности и желания овладеть ею в четвертый раз. Разве это чересчур для медового месяца? Она была нежной, восхитительной, бесконечно эротичной, но она еще вчера была девственницей. Он должен был контролировать себя, если только хочет и дальше считать себя человеком.
И он ушел в свою спальню. Он смотрел, как поднимается солнце, но перед его глазами стояли изгибы ее тела. Он слушал утренние новости, но слышал только ее задыхающиеся стоны. Он пошел в душ и смыл ее запах со своей кожи, но тут же возненавидел себя за это и еле удерживался, чтобы не вернуться обратно в постель и прижаться к ее теплой душистой коже.
Он велел накрыть завтрак, как обычно – в маленькой столовой, примыкавшей к их спальням. Его секретари, наверное, ожидали увидеть его довольным и расслабленным. Вместо этого он был злым, невыспавшимся и жутко раздражался на весь свой персонал с их расписаниями, графиками, письмами и навязчивыми вопросами. Будет ли королева завтракать здесь или у себя? Следует ли разбудить ее в обычное время? Кариму хотелось всех их разогнать. Он отменил все встречи и совещания, запланированные на этот день, потому что его работа требовала внимания и собранности и не допускала, чтобы он постоянно отвлекался на эротические фантазии о собственной жене.